Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России

Фигура эта действительно была хорошо известна и за рубежами СССР, и на Лубянке. Еще во время Гражданской войны он пытался по примеру своего деда поднять Северный Кавказ с целью его отделения от России. После неудачи своего предприятия, когда он не нашел на своей исторической родине сколько-нибудь значимой поддержки, Шамиль бежал в Турцию, где и обосновался на многие годы, возглавляя одну из весьма активных эмигрантских организаций. В 30-е годы, когда все четче обрисовывалась перспектива приближавшегося нападения Германии на Советский Союз, Шамиль начал сотрудничать с германской разведкой. Именно в большой войне и победе нацистов он видел путь достижения провозглашенной им цели достижения независимости Северного Кавказа.

Германское политическое руководство видело в эмиграции из СССР, исповедовавшей идеологию сепаратизма, один из инструментов освоения оккупированных территорий, поэтому всячески стимулировало ее деятельность, а абвер и Главное управление имперской безопасности опекали ее ведущих деятелей³.

По мере приближения вермахта к Кавказу аппетиты росли и у тех, и у других. И вот уже в Берлине гитлеровцами созывается совещание представителей кавказской эми1рации, на котором обсуждается вопрос о формировании временного правительства Кавказской конфедерации. Кстати, информацию об этом сборе, намечавшемся на конец 1942 года, советская внешняя разведка получила как по своим каналам, так и от британской разведки, с которой сотрудничала во время Великой Отечественной войны.

Шамиль, как стало тогда известно, заверял Риббентропа, что как только вермахт приблизится к Северному Кавказу, он незамедлительно восстанет и покончит с вековым подчинением России. Но на прямой вопрос министра, в какую точку люфтваффе следует планировать выброску десанта, ответить затруднился. Остальное хорошо известно: Кавказ немцам захватить не удалось, пронемецкая активность эмиграции сошла на нет, а ее лидеры стали искать других спонсоров.

Началась «холодная война», породившая новые разделительные линии в мирной политике, и люди, подобные Шамилю, вновь оказались востребованными. На упреки в сотрудничестве с германскими фашистами Шамиль поспешил быстро отреагировать, послав опровержение в турецкую газету:

«На протяжении 32 лет моей жизни я служил интересам своей родины и моего народа. Я никогда не был каким бы то ни было офицером связи, а также личным представителем какого бы то ни было лица. Я самым категорическим образом опровергаю эти инсинуации».

Очевидно, положение доверенного лица германской разведки он полагал более высоким, отсюда и обида, а может быть, рассчитывал на неосведомленность общественности и прессы о его тайных делах. Конечно, от того, чем во время войны, особенно в ее начале, можно было гордиться, теперь приходилось отмежевываться. Кто-то не поверил, осведомленные люди промолчали, опровержение сделано. Как раз во время этой беспредметной полемики Шамиля с турецкой газетой надежный источник советской внешней разведки сообщил, что живущий вроде бы в стороне от политической жизни Шамиль поддерживает контакт с муфтием Иерусалимским. Сам он занимается бизнесом, вложив некоторые средства, происхождение которых не известно, в каучуковое дело, правда не очень прибыльное.

Далее в донесении говорилось, что Шамиль находится в хороших отношениях с бывшим министром внутренних дел албанского королевского правительства Мусса-беем Юна, который направляется в Египет по вызову экс-монарха Зогу. Зная, что и муфтий в это время находится в Каире, Шамиль попросил албанца встретиться с ним и передать его личное устное послание.

Информации о содержании переговоров Шамиля с муфтием через посредника, в роли которого выступал бывший албанский министр, получить не удалось. Предстояло проследить за попытками Шамиля найти какую-то поддержку у единоверцев в арабском мире.

В задачи «Бритта» входило освещение роли англичан не только в событиях на Ближнем Востоке, но и в некоторых европейских странах. В одну из них — Чехословакию — уехал его бывший начальник Гибсон, о чем «Бритт» сразу же нам просигнализировал. С другой — Румынией — он был хорошо знаком; и в Каире оказался к месту, поскольку именно там начались первые контакты союзников с оппозицией режиму Антонеску.

Маршал Антонеску

Румынский монарх Кароль II не чуждался житейских радостей и не вполне понимал, почему королевский дом и общество не в восторге от его связи с госпожой Лупеску. У него в юности уже был роман с одной симпатичной мадемуазель, но тогда семье удалось отговорить его от нежелательного шага. Его новое увлечение оказалось устойчивым, и менять что-либо в своем образе жизни он не желал.