Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России

Для Беседовского негласная поездка Лаго по его заданию в СССР чрезвычайно важна. Он как руководитель одной из известных эмигрантских групп сохранял репутацию человека, не утратившего возможности получения информации непосредственно из Советского Союза. Ему важно было продемонстрировать, что он по-прежнему имеет интересные связи в различных кругах советского общества. Беседовский хотел показать, что у него сохранились контакты со скрытой правой оппозицией в ВКП(б), к которой идеологически себя причислял. Все это придавало некую значимость его группе под обязывающим названием «Борьба за Россию». Да и для его взаимоотношений с некоторыми французскими службами это имело значение. Лаго, полагал Беседовский, вполне мог справиться с этой ролью.

Задание Лаго на поездку:

привлечь к сотрудничеству человека, близкого к функционерам партии, желательно сторонника правой оппозиции или сочувствующего ей;

выехать в Одессу и по опознавательным признакам встретиться с представителем группы для возобновления курьерской линии связи;

привезти фотографии Москвы и Одессы (зданий, уличных сценок, афиш и т. п.)-для использования в публикациях;

провести работу в связи с планами осуществления на советской территории «громкого дела», о чем ему будет сказано отдельно соратником Беседовского Бурцевым.

Намерения Бурцева вполне согласовывались с планами председателя РОВС генерала Миллера. Лаго получал задание, которое как бы совмещало интересы сразу нескольких эмигрантских организаций, проявивших в этом случае своеобразную солидарность.

Лаго поручалось выяснить возможность сбора более полных сведений об образе жизни Сталина, его окружении, системе личной охраны, маршрутах его передвижения по столице и других заслуживающих внимания моментах.

Он должен был установить возможность закладки взрывного устройства в помещении Бюро заграничных ячеек в здании ЦК. Ему предстояло подобрать явочные квартиры в Москве и Одессе, где могли бы остановиться люди, готовившиеся для проведения теракта.

С Бурцевым у Лаго была особая беседа, о которой он доложил во всех подробностях. Беседа началась с изложения Бурцевым фактов, предшествовавших поездке в СССР Савинкова в 1924 году. Тот, по словам Бурцева, пришел прощаться перед отъездом. Сказал, что главной целью его поездки является подготовка теракта в отношении Троцкого. Подробностями он не делился. Бурцев якобы уверял Савинкова, что дело, как он понимает, недостаточно подготовлено, но он «как старый террорист» намерение Савинкова одобряет. В последнюю минуту Савинков произнес, что едет умирать в Россию, ибо его революционное прошлое не позволяет ему ограничиться судьбою Чернова, Керенского и прочих. (Александр Федорович Керенский, как известно, покинул Россию сразу после революции, а Виктор Михайлович Чернов, не приняв большевизма, эмигрировал в 1920-м. Глядя в ретроспективе на судьбы российских политических деятелей, савинковский кивок в адрес Чернова, как его воспроизвел Бурцев в беседе с Лаю, не кажется таким уж справедливым, особенно если вспомнить, что Чернов во время Второй мировой войны принял активное участие во французском движении Сопротивления.)

Когда пришли первые известия из Москвы о деле Савинкова, к Бурцеву прибежал Рейли, негодуя по поводу неслыханной провокации ГПУ. Он, продолжал Бурцев, был тесно связан с Савинковым, очень ему доверял и на него надеялся. Бурцев же в ответ сказал Рейли, что, возвращаясь мысленно к разговору с Савинковым, он считает вполне вероятными сообщения из Москвы, то есть факт самоубийства Савинкова. Рейли послал в английские газеты письмо, где говорил о недоверии к сообщениям из СССР о гибели Савинкова. Рейли писал, что Савинков не мог так поступить. Все же через три дня Рейли сознался, по словам Бурцева, что был неправ.

По мнению Бурцева, Савинков не устоял перед перспективой десятилетнего заключения, к которому он был приговорен, и такой приговор показался ему концом всего. Психологически, подвел итог Бурцев, ГПУ выиграло борьбу с Савинковым.

Переходя к миссии Лаго, Бурцев заявил, что считает эту поездку наиболее важным событием в жизни активной эмиграции в 1931 году. Особенно же большое значение для него приобретает поездка Лаго в связи с его, Бурцева, «последним делом жизни», с «последней фразой его некролога» — организацией «центрального удара», то есть покушением на Сталина.

Одно военное объединение — какое именно, Бурцев в беседе с Лаго не сказал — обещало выделить на это дело в его распоряжение сумму в 500 тыс. франков, но только тогда, когда откроются реальные возможности осуществления теракта. Началом этой работы, заключил Бурцев, и является поездка Лаго. Он надеется на успех. Основная задача Лаго, по мнению Бурцева, — договориться хотя бы с двумя верными людьми, которые согласились бы участвовать в организации этого дела даже не исполнителями, а, как он выразился, «пособниками».

Как понял Лаго из дальнейшего разговора с Бурцевым, его план покушения на Сталина предполагал три этапа.