КОД ПРЕДАТЕЛЬСТВА

– А ты, если хочешь, можешь к ней сейчас пойти, она и тебе даст, - великодушно продолжил свои откровенности Витька. - Она сейчас на погребке, наверное, спать собирается.

У меня был какой-то ступор, который Витька истолковал за нерешительность: - Да чё ты, всё нормально, мы уже с ней три года!..

Ну… да… конечно… три года – это… Три года?..

И Витька тут сказал: - Чего ты, - мол, - ссышь? Иди, пока она спать не завалилась…

И я… пошёл…

Галька сидела в полутёмной погребке, на знакомом мне ватном матрасе. В коротеньком халате. Расчесывала свои длинные волосы. – Привет, - говорю, Галя, - что делаешь?.. Как будто слепой, не вижу. Но заговорить как-то нужно. Галька мне что-то отвечала, а я думал, о чём бы её дальше спросить, чтобы беседа не оборвалась. Сел рядом – А ты, говорю, что, ногти ножницами не стрижёшь, обкусываешь? – А можно я на тебя на голую посмотрю, я никогда девчонок голых не видел?..

Галька, как будто не заметила странного перехода в моих вопросах от ногтей к раздеванию, смущённо улыбнулась и сказала просто: - Ладно. Только ты тоже разденься, а то я так стесняюсь…

Мне казалось, что всё это не со мной, что это вообще какой-то сон.

Галька расстегнула халатик, осталась в маленьких жёлтых трусах. Потом сняла и их. Легла на ватный матрас, вытянув вперёд свои тонкие ноги и зачем-то сделав руки по швам.

Раздевался, путаясь в одежде, и я. Уже задубел и жёстко встал мой мальчишеский друг, торчал колом, трусы за него зацепились, я чуть не упал. Наконец, ото всего освободился, остался совсем голым перед лежащей на матрасе Галькой. Стоял с вздыбленным писом, который в напряжении чуть подрагивал. Не знал, что сказать. Вроде время, которое необходимо, чтобы посмотреть на голую девочку уже прошло. И посмотрел уже и рассмотрел. И что-то нужно было делать дальше. Или – сказать…

Когда я учился в четвёртом классе, у нас в школе пошла эпидемия любовных признаний. Кто-то в кого-то обязательно влюблялся, образовывались пары, которые ходили вместе в школу и обратно, подолгу стояли рядом… Большим успехом пользовалась Валька Киселя. Несколько сердец она безжалостно разбила, но были у неё и романы, почти, как настоящие. Мальчишки завидовали тому, кто завладевал вниманием Вальки. И это уже являлось как бы поводом, чтобы влюбиться в неё тоже.

Не избежал этой участи и я.

Стал оказывать Вальке знаки внимания, а однажды, когда мы остались с ней наедине у почты, я в любви ей признался. В этом возрасте каждый из нас уже не раз смотрел в клубе фильмы про любовь и в общих чертах был знаком с техникой признания.

Я сказал Вальке: - Я тебя люблю.

Валька ответила: - Я тебя тоже.

Ответила, как и положено во всех советских фильмах про любовь.

Мы постояли возле почты. Я ждал наступления счастья. Но оно почему-то не приходило. Наверное, оно не сразу приходит после того, когда произносишь волшебные слова «Я тебя люблю». Наверное, оно, как таблетка. Должно пройти какое-то время – потом наступает счастье.

Значит, нужно просто подождать, убить время.

– Ну, что, погуляем? – спросила Валька.

– Пойдём, погуляем, - я ответил ей.

И мы пошли. Прошлись по всему совхозу из конца в конец. Счастья не было. Я предложил пройтись ещё раз. Но Валька уже не согласилась. Потому что была зима, и мы оба уже замёрзли, как собаки.

По молчаливому обоюдному согласию на следующий день и на всю оставшуюся жизнь мы с Валькой сделали вид, что у нас ничего не было.

И, правда, не было.

И вот теперь я стоял перед Галькой без трусов с бессовестно большим голым писом и не знал, что сказать. Пауза затянулась, и я спросил, я сказал ей то, что не говорил потом никогда ни одной девушке: - Давай поебёмся?.. – Давай, - опять просто ответила Галька. Немного опустилась с подушки вниз так, что подогнулись колени, и - развела их в стороны…

Нет, это продолжался какой-то сон. Я взобрался на матрас, взгляд мой остановился на вертикальной складке между Галькиных ног. Знакомая складка. Галька прикрыла ладошкой глаза. А складку не прикрыла. Что тут думать-то! Член вонзился туда, в середину, толстым поршнем, по-взрослому, вошёл глубоко внутрь. Я не мог ни думать ничего, ни контролировать себя. На смену обычным земным чувствам пришёл целый космос неизведанных ощущений! Я не мог остановиться. Я безжалостно пронзал худенькую Гальку, а она в ответ только постанывала.

И потом вдруг кончилось всё. Ноющее сладострастие в низу живота, вспышка в мозгах и медленно наступающее успокоение…

– Ты всё? – по-будничному спросила Галька. - Слазь. Спать я уже не буду, нам ещё с Витькой помидоры нужно готовить к базару.

«Готовить к базару» - это собрать, протереть тряпочкой, уложить помидоры в корзины. Те, что позеленее, более плотные – на дно. Самые красные – сверху, чтобы не помялись, когда их будут везти в автобусе. Работы много.

Я вышел.

У меня тоже по домашнему хозяйству было много дел.

И стал я с тех пор потихоньку забегать к Гальке. То на погребку, то и – прямо домой, когда её родителей не было дома.