Код Рембрандта

Действительно профессор, о котором шла речь, был уникумом сам по себе: уже в 26 лет он защитил диссертацию, в 31 получил ученую степень, в 32 стал автором революционной научной разработки в области нейролингвистического программирования. В 33 продемонстрировал метод инкубационного взращивания клонированного тела. В том же году – метода записи сознания человека в цифровую форму; в 35 лет – метода загрузки цифровой формы сознания в клонированное тело, в 36 получил зарубежный патент на свое изобретение, которое, к слову, продемонстрировал в нарушение устава закрытого НИИ на международной выставке современного вооружения. И… никто не смог повторить его метод, изобретение. А может, и открытие. Это являлось веской причиной санкционировать задержание ученого компетентными органами с целью выяснить, кроме прочего, знает ли еще кто-то секреты осуществленной им технологии. Ведь это меняло всю структуру бытия человека и человечества – можно было клонировать себя молодого и, повторяя этот процесс, быть… вечно живым… и даже больше – быть другим. Ведь сознание можно было загрузить в любое тело.

Размышляя об этом, упершись взглядом в монитор, якобы анализируя услышанное от посетительницы, следователь уже хотел спросить «что это?», как она, сделав секундную паузу, понесла дальше:

– Просил обнулить все счета. Это как вообще? А у моего мужа были немаленькие гранты. А еще, – она снова сделала задержку в пару секунд, – выяснилось, ему почему-то перечислили очень большую сумму в валюте на его международный счет. Счет, о котором я и не знала. А этот тип знал.

– Это мы тоже вычислили и постарались заблокировать всевозможные счета, – постарался успокоить ее следователь.

– Вот скажите, пожалуйста, почему вы не приняли меры по задержанию этого шантажиста? И почему я не имею доступа к его счетам, а вы имеете?

– Доступ к вашим семейным счетам? У нас нет к ним доступа, мы их заблокировали в рамках процедуры расследования.

– Не к семейным, к офшорным и трастовым.

– А вы уверены в их существовании? Простите, я все же веду расследование. Я должен спросить.

Ее лицо снова переполнилось негодованием.

– Уверена ли я?! А вот это что, – она достала из сумочки весьма дорогого бренда лист-выписку с криптобиржи, где указывались два счета с двумя номиналами криптовалют.

На одном значилось 20 тысяч единиц, на другом – 5 тысяч. Желтым маркером были обведены суммы по курсу на момент снятия выписки. Увиденные суммы заставили следователя слегка смутиться, если не сказать больше. В силу своего положения, по уровню дел, которые ему приходилось вести, он сталкивался и с большими суммами, но… это ведь был служитель науки. Его пытливый и натренированный взгляд вычислил еще одну особенность: достала дама документ из сумочки марки Hermès, а именно – из Matte Crocodile Birkin, которая была продана на аукционе примерно за 203 тысячи долларов. Подозрения в конспирологической составляющей в сценарии драмы Рембрандта у него усилились. Раздумья ввели его в заторможенное состояние, из которого его вывел вопрос дамы.

– Уверена ли я?! Что теперь вы скажете?

– А откуда эти данные у вас?

– От вашего сумасшедшего, как вы изволите его называть.

– А с чего это он вам стал предоставлять такие данные?

– У него была специфическая просьба, он же сумасшедший, как вы считаете.

– Давайте останемся в рамках тактичности.

– Да уж, надо бы.

– Какая просьба?

Она немного замялась.

– Я слушаю вас. Вы же с какой-то целью ко мне явились, – сказал в вопросительной тональности следователь, оценивая посетительницу пытливым взглядом.

Она огляделась, скорее по привычке, – в кабинете никого не было, чуть нагнулась к следователю и тихо сказала.:

– А у вас ведется запись?

– Нет, зачем. Пока не нужно. Если я буду вести запись, я должен вас предупредить. Вы что-то хотите мне сообщить?

– Да.

– Слушаю.

Она нагнулась еще.

– Я все понимаю, но все варианты уже перебрала. Единственное – остался ваш.

Она интригующе помолчала. Теперь следователь невольно огляделся, посмотрел вопросительно на нее.

– Он просил разблокировать его компьютер, потом файлы генерации ключей пароля, потом войти на его счета и перевести криптовалюту на счет, с которого можно их обналичить. Или использовать как валюту в электронных платежах.

– Хм, и чем же я могу вам помочь? – спросил следователь, на секунду задумавшись. – Если даже я соглашусь, вы же понимаете, кому и что вы предлагаете?

– Безусловно. Я же сказала. Я была на АО «ЗАСЛОН», меня не пустили в его блок. Там же все заблокировано и опечатано. Допуска нет. А у вас – может быть… Вы же запросто можете получить разрешение на обыск.

– Конечно же. Это процедура расследования. И я уже там был.

– Когда же? могу я знать?.. – спросила она с толикой возмущения.

– После того, как я устроил вам встречу с… – следователь не стал продолжать, она все поняла.

Женщина что-то еще говорила, он же отвлекся на свои размышления.