Код Рембрандта

Как-то девочка рассказала бабушке о своем сне, в котором дед выдвигал претензии из-за… тут ребенок интригующе замолк, а после немного пугливо девочка посмотрела на бабушку и осторожно произнесла: «Ты не спасла второго ребенка». Бабушка, хоть и почувствовала себя неловко и слегка тревожно, повела внучку в укромное местечко, спросила: «А не говорил ли он тебе подробности?» На это девочка без смущения сказала: «Он мне жаловался, даже всплакнул немного, говорил, когда ты родила, врачи были отвлечены радостью деда, тем его восторгом и подарками за первенца, и не обратили внимание, что у тебя еще есть ребенок в утробе». Бабушка рефлекторно прикрыла рот ладонью. Девочка же, смотря на нее наивными глазами, продолжила: «Этот ребенок задохнулся». Пожилая женщина схватила девочку, обняла крепко, развернув ее от себя. По щеке скатилась холодная слезинка, глаза покраснели и стали влажными. «Что еще было?» – спросила бабушка тихим шепотом, наполненным страданиями. «Я видела, как ты гневно журила деда, а он тебе кричал, что ты должна была почувствовать ребенка», – сказала девочка.

Такие откровения внучки заставили женщину, и без того религиозную, убедиться в переселении душ. Она, заглянув в голубые глаза малышки, пыталась найти в них ответ – кто там скрывается. Знать обо всем этом дитя не могло. К слову, даже после случившейся трагедии, после омрачения радости от рождения первенца, гибели брата, они вели себя на людях очень достойно. Ведь каждому было по-своему совестно. Конечно же, каждый в чем-то себя оправдывал, но каждый и понимал: смерть близнеца – укор прежде всего себе. Поэтому была придумана другая легенда, якобы ребенок обмотался пуповиной в утробе, стал задыхаться, создал угрозу жизни второму. Было принято решение медиками об экстренных родах – смогли спасти только одного. Эта пожилая женщина, невольно обнажив душевную рану молодости, подумала с сожалением еще кое о чем: ведь она никому не говорила, что дед перед смертью так и не покаялся, а наоборот, обвинил еще раз в смерти своего сына. А внучка ей сказала: «Дедушка на том свете кается за обиду, которую тебе нанес перед смертью». После этих слов женщина устремила свой взгляд в одну точку и, задумавшись, вернула свои мысли из прошлого. Развернув девочку к себе, она неожиданно строго и без сожаления во взгляде, с гневом сказала:

– Моя радость, раз у тебя такой дар, если ты еще раз встретишь его, скажи… – она немного замялась, – передай своему деду, пускай он лучше вспомнит о другом своем ребенке.

Девочка пристально посмотрела бабушке в лицо и… неожиданно для взрослого человека заставила относиться к себе как к равной. Смотря в зрачки, малышка испугала женщину словами:

– Я читаю твои мысли, я знаю, что ты скажешь. Ты говоришь не о своем сыне, а о том ребенке, которой был у дедушки от женщины, с которой он дружил до тебя.

Глаза бабушки округлились, она посмотрела на ребенка под другим ракурсом как физически – склонила голову набок, так и морально – испугалась своей веры во вселение в ребенка духа. Тем не менее она ловила себя на мысли, что лелеет надежду, что в девочке находится добрый дух, а не демон. Бабушка отнюдь не была приверженкой примитивного религиозного фанатизма. Возможно, работа много лет патологоанатомом повлияла на склонность к интерпретации разнородных событий с мистической точки зрения, но все же она никогда не страдала пещерным мракобесием. Как бы то ни было, после сказанного внучкой в очередной раз бабушка положила ладонь себе на губы, задумалась, поглаживая дитя по голове. Наконец, собравшись, решила попросить ее никому об этом не говорить. Мысли уже формировались в слова, как вдруг она передумала, издала только невнятный звук, потом сказала шепотом на ушко: «Молчи! Откуда ты берешь этот бред? Признавайся!» Девочка опустила глаза. Хотя бабушка ругала ее, девочка не то что не испугалась, – она как будто была вне реальности. Эмоции бабушки не вызвали у нее ответных.

Внесу пояснение: всю эту историю мы составили как единую картину, собрав по фрагментам поведанное нам по отдельности упомянутыми персонажами, в том числе и самой девочки. Причем члены семьи согласились при условии сокрытия некоторых элементов их рассказа. Девочка не захотела нам поведать вот этот фрагмент истории, поэтому бабушке нам пришлось верить на слово, в том числе и об эмоциях внучки.

Малышка безмятежно ответила:

– Я точно знаю, есть ребенок.

Бабушка сжала губы, в ее взгляде промелькнули молнии, но, все же взяв себя в руки, она максимально ласково спросила:

– И что с ним?

– Ты все знаешь, – ответила хитро милая шантажистка, как подумала о ней бабушка, хотя ребенок ничего не требовал.