Код Розы

– Люси, прекрати! – Маб подтянула ей носок. – Слишком холодно, чтобы бегать по дому босиком, как сиротка из Диккенса.

Диккенса (номера 26–33 в списке) она осилила в прошлом году – по кусочку, во время перерывов на чай. «Мартин Чезлвит», какая гадость.

– Пони носков не носят, – строго заметила Люси. Она была без ума от лошадей; по воскресеньям Маб водила ее в Гайд-парк глядеть на наездников. Как блестели глаза Люси при виде холеных девчушек, скакавших мимо нее в своих галифе и сапожках! Маб всем сердцем желала однажды посадить Люси на ухоженного шетлендского пони.

– Пони носков не носят, а маленькие девочки – еще как, – возразила старшая сестра. – Не то простудятся.

– Ты всю жизнь играла босой и ни разу не простыла, – покачала головой мать Маб. От нее Маб унаследовала рост, без дюйма шесть футов[8], но дочь держалась прямо, выставив подбородок и расправив плечи, а мать постоянно горбилась. Зажатая в ее зубах сигарета заплясала, и миссис Чурт прочла вслух из старого выпуска «Байстэндера»[9]: – «Две дебютантки[10] 1939 года, Озла Кендалл и достопочтенная[11] Гвиневер Бродрик, поболтали с Иэном Фаркаром между забегами». Ты только погляди на норковое манто этой Кендалл…

Маб бросила взгляд на страницу журнала. Матери было просто интересно, которая из дочерей лорда Икс сделала реверанс перед королевой и какая сестра леди Игрек появилась на скачках в Аскоте[12], облаченная в фиолетовую тафту. Сама Маб вгрызалась в светскую хронику, как в учебник: какие наряды удастся воспроизвести при ее зарплате продавщицы?

– Интересно, будет ли вообще в следующем году светский сезон. Война ведь, – задумчиво проговорила она.

– Думаю, большинство дебютанток запишутся в Женский королевский морской корпус, – прокомментировала мать. – Для нас-то сойдет Женская земельная армия либо Женский вспомогательный территориальный корпус, а высший свет повалит в ЖКМК. Ходят слухи, что форму для них разработал сам Молинё[13], а ведь он одевает Грету Гарбо и герцогиню Кентскую…

Маб нахмурилась. Теперь повсюду мелькала не та, так другая форма – пока лишь по этому и было видно, что действительно идет война. Она вспомнила, как стояла рядом с матерью в этой самой ист-эндской квартире, нервно куря, а из радиоприемника звучала речь премьер-министра в прямой трансляции с Даунинг-стрит. Каким зябким и странным стал окружающий мир, когда Чемберлен как-то устало произнес: «Эта страна находится в состоянии войны с Германией». Но с тех пор немцы, считай, еще ни разу не подали голоса.

Мать снова стала читать:

– «Достопочтенная Дебора Митфорд на складном стуле. Рядом с ней лорд Эндрю Кавендиш». Только погляди на эти кружева, Мейбл…

– Я Маб, ма. – Если уж от фамилии «Чурт» никуда не деться, то пусть ее черти разорвут, если она станет мириться еще и с довеском «Мейбл». Продираясь через «Ромео и Джульетту» (номер 23 в списке), она наткнулась на фразу Меркуцио: «Все королева Маб. Ее проказы»[14] и немедленно присвоила себе это имя. «Королева Маб». Имя для девушки, которая носит жемчуга, покупает сестре пони и выходит замуж за джентльмена.

Не то чтобы Маб грезила о переодетом герцоге или миллионере с яхтой на Средиземном море – жизнь не роман вроде той же «Ребекки». Никакой загадочный герой с плотно набитым бумажником не собирался плениться девушкой из Шордича[15], хоть обчитайся всеми книжками на свете. Но вот джентльмен, приятный приличный мужчина с образованием и хорошей профессией… о да, такого мужа вполне можно было заполучить. Он точно существовал где-то там. Оставалось всего лишь с ним познакомиться.

– «Маб»! – Мать с усмешкой покачала головой. – Это кем же ты себя воображаешь?

– Кем-то, кто способен добиться большего, чем «Мейбл».

– Вечно это твое «большее». Выходит, то, что сойдет для нас, для тебя не годится?

«Нет, не годится», – подумала Маб, но не стала говорить вслух. Она уже знала, что людям не нравится, когда кто-то хочет большего. Пятая из шестерых детей, она выросла вместе со всеми в этой тесной квартирке, от которой за версту разило жареным луком и сожалениями, а уборную приходилось делить еще с двумя семьями. Черт побери, она вовсе не собиралась стыдиться своего происхождения, но смириться с подобной долей? Ни за что. Неужели это так ужасно – желать большего, вместо того чтобы горбатиться на фабрике, пока не выскочишь замуж? И хотеть себе в мужья не работягу из местных, который, скорее всего, будет пить, а в итоге вообще бросит ее, как отец бросил мать? Маб не пыталась убедить родных, что они могли бы добиться большего, – довольны своей жизнью, ну и отлично. Но пусть тогда и они оставят ее в покое!

– Думаешь, ты слишком хороша, чтобы работать? – возмутилась мать, когда в четырнадцать Маб не сразу согласилась бросить школу. – Прорва голодных ртов, а папаша твой сбежавши…

– Вовсе нет, – отрезала тогда Маб. – Я не считаю, что слишком хороша для работы, но намерена трудиться для чего-то большего.