Код Рублева

– Вы не должны… – проговорил он. – У вас ведь муж…

– Но я хочу, – сказала она хриплым голосом. – А если я чего-то хочу – я это беру. И тебя возьму, потому что…

Тут Нина произнесла такие слова, от которых Алешу бросило в пот.

– Такие слова не для женщин, – сказал он.

– Может быть. Но я давно забыла о том, что я женщина. Дай мне вспомнить.

– Как можно о таком забыть?

– Чтобы убивать, женщина должна о многом забыть. Я тебе нравлюсь?

– Вы самая прекрасная женщина из всех, кого я встречал.

– Врешь. Но приятно врешь. А теперь помолчи…

Через несколько минут Нина сжала бедрами чресла Алеши и тихонько застонала. Потом вся разом обмякла, скатилась с Алеши и, тяжело дыша, легла на спину. Полежав так немного, она взяла со столика папиросу и спички. Закурила и выпустила белое облако дыма.

– Я у тебя первая женщина, правда? – спросила она хрипловатым, негромким голосом.

– Правда, – ответил Алеша и покосился на Нину. – Вы не любите Слащева, так зачем же вы с ним живете?

Нина повернулась и внимательно посмотрела на Алешу.

– Кто тебе сказал, что не люблю? Очень люблю. Больше жизни люблю.

– Зачем же вы тогда… со мной?

Она глубоко затянулась папиросой, посмотрела на дым и тихо проговорила:

– Вопросы, вопросы… Почему вы, мужчины, не можете просто жить? Зачем задаете так много вопросов?

– Вероятно, потому что хотим знать наверняка, – неуверенно произнес Алеша.

Нина усмехнулась.

– Ничего нельзя знать наверняка. В жизни все страшно перепутано. Непонятно, где что. Ты думаешь, что ты делаешь добро, а получается наоборот. – Она стряхнула пепел с папиросы прямо на пол. – Вот Яша любит цитировать из «Фауста». Там, где дьявол вечно хочет делать зло, а получается добро, знаешь?

– Да.

– Я думаю, это очень верные слова, потому что они про жизнь.

– Но вы… – Алеша говорил с трудом, он никак не мог подобрать нужных слов. – Вы же со мной не просто так? Вы же испытывали ко мне какие-то чувства? Или вы это… от скуки?

Нина улыбнулась в пустоту.

– Дурачок. Когда-нибудь, лет через пять, тебе в голову перестанут лезть подобные глупости. Ты научишься брать от жизни то, что хочешь, и не задавать вопросов. Хотя… Вот Яша, с виду спокойный и сильный, а почти каждую ночь просыпается в поту. Если бы не спирт да кокаин, давно бы с ума сошел. Но себе в этом не признается. Даже любит рассуждать о том, что заповедь «не убий» придумали слабые люди, чтобы оправдать свою немощь и нерешительность.

– Как это?

– Просто. «Тяга к убийству исконно присуща человеку, она входит в состав его крови, – проговорила Нина, подделывая голос Слащева. – Звери убивают только тогда, когда они изнемогают от голода, а человек – когда он изнемогает от желания убить. Но только сильный человек способен признаться себе в этом и решиться на убийство. Слабый будет блеять о божьих заповедях и тому подобной ерунде, которую он сам себе и придумал».

Нина зевнула и сладко потянулась. Алеша смотрел на нее завороженно.

– Слащев и в самом деле в это верит? – тихо спросил он.

– Послушаешь, так верит. Уж очень убежденно говорит. Да и на расправу скор. А вот по ночам… когда слабеет духом…

– Но ведь получается глупость, – усомнился Алеша. – Если верить вашему мужу, выходит, что человек убивает ради самого акта убийства, а не ради достижения каких-то целей.

– Ц-ц-ц. Ну, чего ты размитинговался? – Нина протянула руку и погладила Алешу по голове. – Ну да, он так и считает: никаких высших целей и идей не существует, человек придумывает их в оправдание собственной жестокости. Он просто хочет убивать и ничего не может с собой поделать.

Алеша обдумал слова Нины и сказал:

– Если все так, как вы говорите, вашему мужу приходится жить в очень страшном мире.

– Не ему одному, – пожала плечами Нина. – Мы все в этом мире живем. Только не признаемся себе. Ох, мне было так хорошо, а ты все испортил своими разговорами. – Нина решительно затушила папиросу об хромоногий столик и поднялась с постели. – Мне пора.

Стройная фигура девушки четко обрисовалась на фоне синего окна. Алеша вновь почувствовал томление. Он схватил Нину за руку.

– Останьтесь! Я прошу!

Нина повернулась и попробовала разглядеть во тьме его лицо. Тихо проговорила:

– Если Яша узнает, что я здесь была, он может тебя убить.

– Пусть, – сказал Алеша. – Я не боюсь.

– Смелый мальчик… Ну хорошо. Пожалуй, я останусь еще на пять минут.

– На пять? Всего на пять?

Нина снова села на кровать. Погладила Алешу ладонью по щеке, затем провела теплой рукой по его животу, опустилась ниже и насмешливо сказала:

– С такой ретивостью тебе и двух минут будет много. – Она наклонилась и поцеловала Алешу в губы.

* * *

– Уф, – пыхтел, отдуваясь, Пирогов. – Слава богу, живы. Я уж думал, все, крышка.

Он хлестнул лошадку вожжами, и она прибавила ходу.

– В каком смысле «крышка»? – не понял Алеша.

– В прямом. Занюхался генерал-то.

– Как это – «занюхался»?

– Под кокаином, – приглушенным голосом объяснил Пирогов. – Глаза совсем оловянные. А пальцы все рукоятку «маузера» поглаживают. Бережно этак.

– А я и не заметил, – сказал Алеша.