Код Самаэля

– Да понял я, Кабан, иди ты со своей Светкой, – я отбросил кулак от лица и зашагал к подъезду, сжав в руке пакетик так, что он порвался в углу и майонез капнул на штаны.

Светка позвонила с утра.

И почему я только не выключил телефон? Понятно, почему. Я ждал. Ждал, но не подготовился. Потому что с вечера ещё не знал, что буду делать со всем этим. Я прокручивал разные варианты. Например, как заявляю Кабанову, чтобы он шёл куда подальше, и обнимаю Бойцову прямо у него на глазах. Как он бьёт меня, и Светка кричит, а я поднимаюсь с разбитым лицом и бью его в ответ.

Или другой вариант, как я убегаю от Кабанова. Не красиво, но отец говорит, иногда лучше убежать. И это при том, что он в юности боксом занимался.

Так я и вырубился до утра. До Светкиного звонка.

– Привет, Орехов, выходишь? – спросила Бойцова деловым тоном, будто мы были с ней подельниками.

– Нет, – как-то само собой вырвалось у меня, и я начал соображать, что бы такое придумать повесомее. – Я не пойду.

– В смысле?

– В смысле… я заболел, – на ходу соврал я.

– Серьёзно?

– Нет, блин, в шутку, – я на всякий случай покашлял.

– Тогда я к тебе зайду. Принести что…

– Не надо! – оборвал я. Только дома мне Бойцовой и не хватало. – У меня это… корь. Заразная очень. Ну, знаешь, красные пятна по всему телу.

– Прикалываешься? Решил зачёт по алгебре прогулять? – Светка хихикнула. – Так и скажи. Я же тебя сдавать не собираюсь. Но это плохая идея, честно тебе говорю.

Чёрт. Сегодня же зачёт. Это я не подумал.

– Да какой зачёт, – я добавил хрипоты в голос. – Мне с кровати не встать. Тошнит. Всё, не могу говорить, блевану сейчас.

Для правдоподобности я схватился за живот и согнулся. Так в роль вошёл, что уже, казалось, меня сейчас реально вывернет.

– Олег… Может врача? – испуганно произнесла Бойцова.

Да какого чёрта она делает! Она что, серьёзно? Кулачище Кабанова, беспокойство в голосе Светки и выдуманная корь чётко обрисовали мне картину: я на койке, а рядом Светка. С апельсинами. Я вскипел.

– Отвали от меня, Бойцова, ладно? – выпалил я.

В трубке повисла тишина.

– Да пошёл ты, – поникшим голосом сказала Светка и отключилась.

Я рухнул на кровать и уставился в потолок.

Зачем я это сделал? Нельзя было про корь врать. Как я теперь в школе появлюсь? А если не появлюсь, то как же алгебра? Я встал и пошёл на кухню, открыл холодильник, достал апельсин. Разрезал. Запах цитруса.

Я только что послал Бойцову.

Незачёт.

На алгебру я всё-таки пришёл.

Бойцова на меня не взглянула даже. Хотя, конечно, наверняка взглянула, но исподтишка, как и я на неё. Иначе откуда бы я знал, что она на меня не взглянула. Да, вообще, какая уже была разница! Я же ей по-русски сказал: «Отвали». Чего после этого ожидать.

Она перестала мне звонить, но я то ли по привычке, то ли по глупости выходил по утрам и стоял за углом, гипнотизируя взглядом её подъезд. Потом шёл в школу, держась от Бойцовой на хорошем таком расстоянии, чтобы отчётливо видеть её розовую кофту сквозь кусты и деревья.

В школе мы тоже держались друг от друга подальше, но это не помогало. Моя голова временами переставала меня слушаться, и вот я снова замечал, что она повёрнута к ряду у окна, как раз туда, где сидит Бойцова. Иногда мне удавалось поймать Светкин взгляд, но лишь на миг, потом она быстро отворачивалась. Но наша с ней тайна никуда не делась. Сколько бы Светка не пыталась избежать столкновений, вставая в другой конец шеренги на физкультуре и демонстративно пересаживаясь за другой стол во время обеда, во взгляде, который я успевал перехватить, сквозило напряжение. Как внутри грозовой тучи накапливается электрический заряд, так и внутри Бойцовой накапливалось желание поделиться своими мыслями. Я чувствовал то же самое.

И было ещё кое-что. Меня не покидало чувство, что кто-то следит за мной, и я боялся, что и за Бойцовой также следят. Поэтому я провожал Бойцову в школу, а потом так же, пробираясь дворами, чтобы она не заметила, провожал домой.

Когда я в «Горнице» брал пельмени, то приметил человека в бордовом пиджаке. Я в начальной школе такой носил. А этому человеку лет тридцать было. На лице щетина, за ухом сигарета. Совсем как Серёга из шестнадцатой квартиры. Только трезвый.

Да я, может, и не обратил бы внимания, но он в наглую меня рассматривал. Я кожей ощущал, даже ухо начало гореть, и краем глаза видел, а когда повернулся к нему, он резко сделал вид, что смотрит в холодильник сквозь стекло. Когда человек выбирает, что купить, он не так смотрит, он вчитывается в названия и обращает внимание на ценники или достаёт товар и проверяет состав, он смотрит на ближайшие полки, раздумывая, не нужно ли ему купить чего-нибудь ещё.

Этот же просто стоял, тупо пялясь в стекло, пока я не сдвинулся с места. Стоило мне пойти на кассу, как человек тут же переместился к стеллажам с шоколадками, и стоял в пол оборота к нему. Разве так стоят, выбирая шоколадку? Нет, он явно следил за мной.