Код цивилизации

В системе внешнеполитических приоритетов Китая впереди идут отношения с большими державами. На первом месте США и Россия, затем страны ЕС (чаще говорят не о ЕС как таковом, а об Англии, Франции, Германии). Далее идут Япония и Индия.

В 1990-е годы китайское правительство исходило из того, что с момента утверждения США в качестве единственной сверхдержавы, они проводили политику гегемонии и действовали с позиции силы. «Враждебные силы Запада, — говорил в 1995 году Цзян Цземинь, — не оставили ни на мгновение свои попытки вестернизировать и «разделить» нашу страну». Основания для подобных оценок имелись. Соединенные Штаты разрешили президенту Тайваня Ли посетить Вашингтон, продали Тайваню 150 самолетов F-16, назвали Тибет «оккупированной суверенной территорией», обвиняли Китай в нарушениях прав человека, помешали Пекину стать столицей Олимпийских игр 2000 года, безосновательно осудили Китай за экспорт в Иран компонентов химического оружия, ввели торговые санкции за продажу ракетной техники Пакистану и, угрожая Китаю дополнительными экономическими санкциями, одновременно препятствовали его вступлению во Всемирную торговую организацию[658].

Американо-китайские противоречия неизбежны и в будущем, тем более что США не откажутся от взгляда на мир через призму противостояния сил демократии и авторитаризма, свободного рынка и государственного патернализма. Но факторы силы США в регионе, которая основывалась на их финансовых возможностях, сегодня слабеют. Сейчас финансовые возможности Китая превосходят американские, КНР стал главным импортером продукции из Восточной Азии, где во многих странах тема китайской угрозы воспринимается лишь как элемент американской конкурентной борьбы с Пекином. «Китайский вызов носит не столько военный, сколько экономический характер, а Соединенные Штаты продолжают сохранять безусловное превосходство только в инструментах войны»[659].

Не собирается отступать и китайская сторона. Как отмечал Дэниел Фунг, «п о широким вопросам внешней пол и тики китайское общественное мнение не менее националистично или враждебно к Америке, чем политическая элита. Напротив, быстрорастущая национальная гордость китайцев, радующихся достижениям своей страны с 1979 г. — не только экономическим, но также социальным, политическим и военным, — приводит к тому, что китайские граждане не желают подчиняться давлению или запугиванию со стороны Соединенных Штатов в вопросах внешней политики, безопасности или обороны»[660].

Серьезным камнем преткновения остается проблема Тайваня, которая в политике Пекина занимает, безусловно, центральное место. КНР настаивает на необходимости воссоединения с ним во благо всех китайцев. Вашингтон утверждает, что его забота — сохранение демократии, носителем которой является Тайвань. Хотя, конечно, корень проблемы в другом. Еще генерал Дуглас Макартур говорил, что Тайвань — это «непотопляемый авианосец», занимающий позицию ровно посередине береговой линии Китая. Только слияние Тайваня с КНР ознаменовало бы возникновение в Восточной Азии «действительно многополярной военной ситуации»[661].