Код цивилизации

Появление Моди в кресле премьера вдохнуло энтузиазм в индийский бизнес. Экспорт в мае — июле 2014 года вырос на 9,3 %, импорт также увеличился после двух лет падения. Моди заявил о планах воспроизвести в Индии инфраструктурный бум, подобный китайскому, инвестировав на эти цели до 2017 года 1 трлн долл., из которых на бюджет придется 47 %, провозгласил цель за восемь лет обеспечить всех жильем, в котором будут вода, электричество и канализация, для чего понадобится построить и сто новых городов. Эксперты отмечают отсутствие в планах Моди мер по упрощению системы налогообложения и сокращению бюджетного дефицита. Тем не менее ожидаемый рост в 2015 году — 6,5 %. В первом квартале рост составил даже 7,5 %, подстегиваемый эмиссией, сокращением учетной ставки, упавшими ценами на нефть и улучшением бизнес-климата (для регистрации предприятия требуется сейчас один день). Инфляция прогнозируется в 8 %, бюджетный дефицит — 4,9 % от ВВП. Доход на душу населения — 1,98 тыс. долл. (6,22 тыс. — по паритету покупательной способности). За последние четыре года он вырос на 37,6 %[800].

Доминик Моизи пишет: «Если про Китай можно сказать, что он «вернулся», Индия впервые выходит на международную арену. Она не чувствует себя древней империей, восстанавливающей свое центральное положение, она скорее ощущает себе новой страной»[801]. У огромной Индии столько же дипломатов, сколько у крошечной Новой Зеландии. Сегодня мало кто сомневается, что Индия располагает экономическими, демографическими, культурными и цивилизационными предпосылками для того, чтобы стать в XXI веке крупнейшим суверенным центром силы. Выходят и работы, в которых формулируется более активная стратегия внешней политики. В их числе достойна упоминания книга ведущего эксперта по безопасности Раджи Менона и экономиста Раджива Кум ара «Долгий взгляд из Дели», вышедшая в 2010 году. Она знаменовала очевидное смещение фокуса — от традиции стратегической автономии к стремлению играть все более активную роль и брать все большую ответственность в мире. В центре внимания — Соединенные Штаты и Китай[802].

Популярна концепция «трех стратегических колец» во внешней политике. Пределы первого кольца охватывают непосредственных соседей. Здесь Дели добивается первенства и невмешательства со стороны третьих стран. Границы второго кольца включают в себя «расширенное соседство» в Азии и вдоль побережья Индийского океана. Третье — вся мировая арена.

Приоритетом является Южная Азия — регион, в который входят также Пакистан, Бангладеш, Непал, Шри-Ланка, Бутан и Мальдивы. На долю Индии приходится около трех четвертей южноазиатской территории и населения, около 80 % ВВП. Доминирование одной страны приводит к естественному дискомфорту других. Индия категорически против вовлечения внешних сил, особенно других великих держав в решение региональных проблем. Соседи Индии, напротив, не видят угроз безопасности из-за пределов региона, обвиняя ее в гегемонизме: вмешательстве во внутренние дела Непала и Бангладеш, поддержке тамильских повстанцев в Шри-Ланке или сепаратистов в пакистанском Белуджистане[803]. Противоречие между экономическими выгодами от сотрудничества с Индией и страхом перед ней и определяет политическую динамику в регионе.

Определяющими в Южной Азии выступают индийско-пакистанские отношения. Хотя Пакистан и располагает лишь одной восьмой от экономического, территориального и демографического потенциала Индии, он является достаточно мощной державой с населением больше, чем в России. Основным камнем преткновения в их отношениях выступает нерешенная кашмирская проблема. После трех вооруженных конфликтов отношения Индии с Пакистаном перешли в замороженную стадию переговоров.