Код цвета. Небесный голубой, газетный желтый, королевский фиолетовый и другие оттенки в культурной истории цвета

Сезанн однажды сказал о Моне: «Только глаз, но, боже мой, какой глаз». Критики насмешливо заявляли, что глаза Моне уникальны только тем, что их зрительные нервы были слабыми и глазные яблоки дрожали. В то время считалось, что такие симптомы характерны для истеричных и страдающих лунатизмом людей.

С 1908 года зрение Моне ухудшалось, однако повлияло ли это обстоятельство на то, как он видел и изображал цвета? В 1912 году художнику диагностировали катаракту обоих глаз, и он начал маркировать тюбики с краской и размещать краски на палитре в таком же порядке, чтобы не ошибиться с цветом. Анна Грюнер в эссе 2015 года о катаракте Моне в British Journal of General Practice отметила: «Его мазки стали шире, а живопись, как и его катаракта, — более темной [коричневой и непрозрачной]». В 1923 году художнику прооперировали катаракту и удалили хрусталик правого глаза. Швейцарская компания Carl Zeiss изготовила для Моне новые оптические линзы, и зрение художника стабилизировалось.

Мог ли Моне после удаления хрусталика из правого глаза видеть ультрафиолетовый свет? Обычно наши глазные линзы отражают ультрафиолет — никто не знает точно почему, но это так. Однако есть люди с афакией: хрусталик у них отсутствует с рождения или утрачен в результате травмы либо хирургического вмешательства. Такие люди утверждают, что способны видеть ультрафиолетовый свет. Американский академик Билл Старк, у которого афакия одного глаза, говорит, что ультрафиолет кажется ему беловато-голубым или беловато-сиреневым. Другие люди рассказывают, что видят все предметы с синим оттенком или красноватыми. И синий, и красный цвета заметны на картинах Моне, написанных после операции, — возможно, эти цвета даже заметнее фиолетового. Последние работы Моне, лишенные четких деталей и очертаний, похожи на ранние итерации абстрактного экспрессионизма.

^{«Кувшинки» Клода Моне на фоне «цвета, объединяющего все»}

Вниманию родителей! Он фиолетовый — это цвет прайда геев, а его антенна в форме треугольника — это символ геев.

Статья в февральском выпуске журнала National Liberty Journal Джерри Фалуэлла за 1999 год

Американского проповедника Джерри Фалуэлла обвинили в гомофобии после выхода статьи в его журнале National Liberty Journal, где утверждалось, что Тинки-Винки, фиолетовый телепузик, пропагандирует гомосексуальность. Подозрения, предположительно, возникли из-за того, что этот персонаж не только был фиолетовым, но и любил крепкие объятия и носил красную сумку. Фалуэлл, который не был автором статьи, заявил, что никогда не смотрел «Телепузиков» и понятия не имеет, гомосексуал Тинки-Винки или нет.

Первым «разоблачил» Тинки-Винки вовсе не журнал Фалуэлла. Интернет-дискуссии о сексуальности фиолетового телепузика начались вскоре после того, как сериал впервые вышел на BBC в 1997 году. В январе 1999 года газета Washington Post провозгласила «Тинки-Винки, гея-телепузика» «новой Эллен Дедженерес».

Фиолетовый цвет, особенно с оттенком лаванды, ассоциировался с гомосексуалами еще до того, как Тинки-Винки стал одним из символов этого лагеря.

Марк Алмонд обозначил эту ассоциацию в своей песне Lavender (2010): вспоминая британское общество 1950–1960-х годов, когда гомосексуальность была противозаконной, подпольной и опасной, Алмонд приветствует «Святого Дерка Богарда» и повторяет припев: «На нем налет лавандового». Богард никогда публично не заявлял о своей сексуальной ориентации, чтобы не поставить под угрозу свою актерскую карьеру. Однако он все же исполнил необычную — и рискованную — роль адвоката, сопротивляющегося своим чувствам к молодому мужчине, в драме Бэзила Дирдена о шантаже «Жертва» (1961). Считается, что это первый британский фильм, где упоминается слово «гомосексуальный».

В 1950-х годах слово «лаванда» употреблялось как уничижительный термин для гомосексуалов, работавших на американское правительство. Сенатор Джозеф Маккарти (однажды заявивший, что любой, кто против него, «либо коммунист, либо членосос») нападал на администрацию Гарри Трумэна с такой злобой и яростью, что Государственный департамент «позволил» 91 сотруднику-гомосексуалу уйти в отставку.