Код власти

До Лики, занятой своими мыслями, с трудом дошло, что пожилой пилот пытается успокоить «расстроенную родственницу», сестра которой оказалась проституткой-на-довольствии. Хотя, конечно, никакая Марта не проститутка, то есть не совсем проститутка… А вот интересно, – неожиданно подумала Лика, – сама бы она так смогла? Если бы это нужно было Чебатурину? Родине? Смогла бы лечь неизвестно под кого – сопливого, прыщавого, с вонью изо рта, с запахом давно не стиранных носков? Лику передернуло от отвращения – нет, не смогла бы. И любовь к Сергею, и патриотизм – все, как выяснилось, имело определенные границы, что ли. Жизнь отдать – да, наверное, а вот тело свое на поругание, извините, нет. Хотя… – Последнюю мысль Лика так до конца и не додумала.

– Приехали! – весело сообщил пилот. – Быстро мы, ага?

Лика автоматически кивнула. Гравилет уже припарковался у кромки посадочного терминала, и она, попрощавшись, вылезла из машины.

– Эй! А вещи, вещи-то? – удивленно прокричал ей в спину пилот.

Девушка замерла. Какие вещи? Она ведь была без вещей? Ну конечно же, без. Ловушка? Бежать? Нет, бежать не получится, куда здесь можно бежать? Она медленно повернулась и, улыбаясь, пошла обратно.

– Совсем забыла…

– Дык и в салоне нету… – Растерянный пилот почесал пятерней затылок, и этот мирный жест почему-то сразу успокоил Лику.

– Нету? – выдавила она как можно растеряннее.

– Ага… так вы ж вроде и без вещей были?

– Наверное, у сестры оставила. – Лика свела брови, сделав скорбную гримасу. – Что ж, возвращаться не буду, пускай пришлет. У нее теперь легких деньжат много, вот пусть и раскошелится, шалава.

– Да уж, я тоже, как про свою узнал, так расстроился, что аж комм потерял! – поддержал ее пилот. – А по поводу сестрицы вы не расстраивайтесь, может, к концу войны еще и радоваться будете, что она хоть так, да выжила….

– А вы думаете, эта война когда-нибудь закончится? – Лика резко повернулась к пилоту. Тот отчего-то смутился:

– Ну, должна ж… хоть когда-нибудь… как же иначе-то?..

И шепотом добавил:

– Иной раз кажется, что в этой войне вообще смысла никакого нет! Э-эх, да что там говорить-то… Ладно, прощайте уж. – Он смешно засуетился, торопливо усаживаясь в кабину. Гравилет качнулся, приподнимаясь над бетоном, и плавно поплыл в сторону боксов техобслуживания. Лика улыбнулась – пилот боялся еще сильнее, чем она. А она? Что ж, часть пути домой уже пройдена, пусть не половина, но треть-то уж точно! Теперь ей надо только пройти пограничный контроль, сесть на челнок и добраться до Посейдона, где будет пересадка на Новый Эльзас, откуда можно будет связаться со своими. Конечно, ей вовсе не хотелось лететь на эту небольшую аграрную планету, расположенную аж в третьем поясе дальности, но Посейдон несколько месяцев как был оккупирован войсками МФК. Штаб Второй ударной группировки (это журналистка знала совершенно точно) уже давно готовил масштабную операцию по освобождению планеты, но пока бои за нее еще не начались, иначе все рейсы, даже транзитные, были бы отменены…

10 Лидка

…Сирена боевой тревоги прозвучала, как водится, неожиданно, заставив Лидку подскочить на койке, куда она только-только прилегла, намереваясь «придавить законные сто двадцать минут» после очередной серии тренировочных полетов. Интересно, отчего тревожный ревун всегда звучит именно «неожиданно»? По закону подлости или еще почему? Ведь ни боевых вылетов, ни тренировок сегодня явно не предвиделось. А значит, что-то произошло и ее эскадрилья будет в этом «чем-то» участвовать. Впрочем, все эти вихрем проносящиеся в мозгу мысли вовсе не помешали ей вскочить с койки, быстро одеться и броситься в коридор. В коридоре оказалось достаточно людно: кроме пилотов, по тревоге были подняты и остальные службы. Под навесным потолком технического яруса надрывались динамики громкой связи:

– Боевая тревога! Всему экипажу занять места согласно штатному расписанию. Персоналу БЧ-7 – готовность ноль, переход в боевой реактор-режим через пять минут. Персоналу БЧ…

Дальше старший лейтенант не слушала: непосредственно ее все это не касалось. Ее делом было как можно скорее добежать до родной «семерки», облачиться в противоперегрузочный комбинезон и нырнуть в тесное нутро готового к старту «шарка». Наверное, куда более правильным было бы называть истребитель именно «Акулой», но в среде пилотов отчего-то бытовало негласное правило использовать именно этот вариант: «шарк». Почему – Лидка не знала: то ли традиция такая, то ли еще что? Хотя истребитель и на самом деле чем-то походил на пятнадцатиметровую акулу – сходство с хищной рыбиной придавал косо срезанный фюзеляж с расположенными под ним оружейными контейнерами и похожий на плавник выдвижной треугольный атмосферный киль.