Кодекс бесчестия. Неженский роман

– Маш, тут я не советчик. Таню я не видел, не представляю. Это только мама может решить. Он не заберет Таню насильно, ты же из-за этого тревожишься? Если он будет настаивать на встрече, а Таня не будет против, не стоит препятствовать. Таня сама разберется.

– Константин Алексеевич, а можно я вам буду звонить? Нечасто, надоедать не стану. Только когда очень надо посоветоваться.

– Запросто. Я же согласился тебе помогать, – Александров подмигнул Маше.

– Не-а! Вы тогда сказали, «как отношения сложатся», я помню! – Маша улыбнулась уже знакомой лукавой улыбкой.

– Так они, похоже, складываются.

– Точно складываются? Не передумаете?

Глава 29. Борьба нанайских мальчиков

Чернявина, хоть и приютили в «Развитии» и даже приблизили, но посадили в унизительно маленьком кабинете, в котором перегородкой была отделена приемная без окна, где сидела секретарь. Он не горевал об утрате кресла замминистра. Его грели и огромная по сравнению с министерской зарплата, и ожидание всякого разного, интересного впереди.

Найдется и на Скляра… с винтом… А пока нужно отслеживать события партизанской войны и ждать момента. С Александровым Чернявин на заседаниях в стычки не лез – пусть Беляков не думает, что прикупил шавку, которая будет по команде лаять. Тем более что и команд пока не поступало.

– Юрий Сергеевич, перекусим по старой традиции в «Ля Марэ»?

Чернявина передернуло, когда он услышал этот голос. Голос покойника, которого он в мыслях уже давно закопал, даже камнем могильным привалил. Заячий звонок наверняка не сулил ничего хорошего, но он даже не испугался, настолько в нем вспенилась злоба, что Заяц вообще возник снова в этой жизни. Хотел было тут же трубку повесить, но услышал шепоток страха и ответил своему страху, что бояться ему нечего. Разве что неопределенности.

В «Ла Марэ» он не заглядывал давно, пожалуй, с отъезда Лиды и девочек. И эту драму, и свое изгнание из министерства он пересиживал на даче, избегая появляться на публике и выныривая из запоя только по необходимости. В ресторане, как обычно в обеденное время, было людно. Он не без удовольствия отметил, что на него посматривают с прежним интересом, но уже и с некоторой опаской. Даже настроение поднялось. Не он один понимает, что начальник по связям с общественностью в «Развитии» и член совета директоров Русмежбанка – это не хуже поста заместителя министра. Раньше за ним стояли некие силы – то ли стояли, то ли нет. А теперь силы за ним чисто конкретные, прям на визитке так и написано. Вон как пялятся. Чувство собственной значимости согрело душу. Страх съежился и уполз.

– По гадам вдарим или как?

Заяц развалился в кресле напротив. Он мало изменился, разве что в глазах появилась непривычная жесткость, хотя не исчезла и прежняя угодливость.

– Сам ты гад, – сходу врезал Чернявин. – Зачем звонил? Никогда не прощу.

– Зря, Юрий Сергеевич, – без обычного юродства произнес Заяц. – Не будем обсуждать, простил ли я тебя, за то, что ты меня посадил.

– Я тебя не сажал!

– Вот и говорю, не стоит это обсуждать. Нет тут темы.

– Ты, гад, отобрал все, что у меня было, сначала комбинат, а потом – своей малявой – деньги и детей. И считаешь, нет темы?

– Я тебе Александрова в партнеры не навязывал, ты сам в петлю полез. Ты меня к Жмужкину на работу идти не заставлял, другие втянули, а в итоге я тоже сам полез. Полезли на поляну крупных бандитов, так чего теперь друг с другом мериться? Надо было понимать, по чьим правилам играть придется.

– Это ты на нарах таким умным стал?

– Слушай! Я тоже могу свои претензии озвучить. Необеспеченный кредит у Красовской я не ради себя вымаливал. Ты его замылил, а со мной поделиться даже не подумал. Даже сотки на бедность Зайцу не бросил, просто из уважения. Ты взял с меня бабло, чтобы таможня все прикрыла. И кинул. Ты палец о палец не ударил, чтоб мне или жене помочь, когда я на нарах сидел. Дальше продолжать?

– Теперь ты от меня что хочешь?

– Давай все же пожрем, – Заяц махнул рукой официанту. – Мы с тобой два чувака, шибко побитые этими молодцами, и держаться нам надо друг за друга.

– А чё мне за тебя держаться? Ты меня за земляного червя держишь, сам только что сказал. А я тебе маляву никогда не прощу. Лучше разбежимся. Каждый сам по себе.

– Ошибаешься. Меня снова возвращают на «Звездный». Вспомнили, что купили у меня когда-то картонный завод…

– Пристроил-таки.