Кодекс бесчестия. Неженский роман

– Всем, – набычившись, решился произнести Чернявин. – Вам, к примеру. Разве нет? И Белякову… Война же.

– И что ты от меня услышать хочешь? Узнать, мешает ли он лично мне? Бояркин оттолкнул девок, подошел к столу. Взял Чернявина за загривок и приложил было об стол, но тут же дернул обратно. Повернулся к парням, которые перестали катать шары, слушая их разговор.

– Ты смотри, Витёк, что в Москве творится! Вот этот гриб полгода назад замминистра был, прикинь! А ща приехал и метет про заказняк.

Чернявин молчал.

– Скляр же у тебя первого комбинат отобрал, так ведь? Ты против него не попёр тогда, забздел. Ты с ним в одну упряжку впрягся за беляковские бабки. Вроде как хочешь его с нами замирить. А сам думаешь, как бы его схарчить чужими руками.

– При чем тут схарчить… Ведь можно же договориться…

– Разговор начнется, если Беляков отсюда скляровских уберет. Или он не может? Понятно, не может, Скляр на попятный не пойдет. А ты, значит, враскоряку стоишь и домой с пустыми руками возвращаться опять-таки бздишь. Решил, а вдруг тут народ совсем темный, и ты нас, прикрываясь Беляковым, зарядишь? А мы твое фуфло закусим, поверим, что ты с Беляковым корешишь, и побежим шестерить? Не проканает.

– Да нет… – Чернявин хотел только одного: закончить этот разговор и унести ноги в Москву подобру-поздорову.

– Или ты хочешь сам, от себя лично нам Скляра заказать? Брезгую… Ты уже усрался по самое некуда. А если тебя Беляков с этим прислал, то передай ему, что мы не мясники. Мы тут сами разберемся что к чему. Скляр мне даже нравиться стал, раз он таких, как ты, от дел отжимает. Пшел вон!

Чернявин вернулся в Москву. Долго рассказывал Белякову, что обстановка в крае сложная, губер мнется, менты и судейские к себе не подпускают, но шлют сигналы, что были бы готовы договариваться, если бы не Скляр. Он для них фигура одиозная, можно сказать, и пока он там, примирения не будет. Это он, Чернявин, понял ясно, из самых первых рук. Стас молча слушал его рассказ, только вопросы задавал, ничего не значащие, уточняющие.

– А вы с Власовым, директором «Звездного», встречались?

– Нет, а что он решает? Я же доложил, с кем встречался.

– Понятно, – лицо Белякова было непроницаемо. – И с Зайцем, новым финдиректором, тоже не встречались? Хорошо, идите.

Через месяц сделку по «Глянцу» Скляр все-таки закрыл. «Развитие» оплатило свой пай в проекте. Беляков поручил Чернявину распиарить сделку по максимуму: в область пошли иностранные инвестиции, и не только иностранные, для «Развития» – это стратегический проект.

– Новые рабочие места, укрепление налоговой базы края… Корпорация «Развитие» намерена деятельно участвовать в… Юрий Сергеевич, а может, вас в депутаты двинуть?

– Меня?

– А почему нет? Промышленник, поработали на государственном посту… Подумайте. Съездите еще разок туда, укрепите контакты, которые в прошлый раз вы так… неплохо, я бы сказал, наладили. Что вы тут в пресс-релизах закопались? Которые к тому же мне все равно приходится вам надиктовывать.

Белякову нравилось подначивать Чернявина, наблюдать, как пот прошибает бывшего замминистра. Пусть поездит по краю, пусть засветится. Рано или поздно губер, на которого уже стали из-за войны косо посматривать со Старой площади, отсигнализирует, как он гасить конфликт думает и какова цена вопроса. Беляков и сам считал, что мира можно добиться не переговорами, а только силой. Еще он знал, что губера война припекает больше, чем их. Для них это же только деньги.

Так же считал и Скляр, которого Беляков на совещаниях в этом открыто и твердо поддерживал.

Глава 30. Дети и отцы

Областные и даже центральные газеты были в восторге по поводу притока сотен миллионов иностранных инвестиций в северный край, где теперь не на словах, а «вот именно на деле» идут модернизация и импортозамещение. Несмотря на это, уголовку на Власова, директора «Звездного», все же открыли. Это был понятный сигнал, что партизанам и даже губеру на иностранцев и на Скляра с Беляковым начхать. Скляр бросил все силы на бунтующую область, мотался туда постоянно, высадил на комбинат десант юристов для окучивания судейских и прокурорских, а для особых поручений практически переселил в серно-сульфатный край специального человека Аркадия, с которым созванивался ежедневно.

Уже к марту Скляр закрыл уголовку на Власова, отвоевал с полдюжины мелких заводов и половину лесосек, угробив на это немереные деньги. Но партизаны из леса вылезать не спешили и сдаваться не собирались. Скляр удвоил собственную охрану и выделил по джипу сопровождения каждому значимому менеджеру холдинга. Аркадий передвигался по северному краю в бронированном «хаммере».

Александров старался не думать о партизанской войне, занимался только работой банка, в котором появились деньги. Вычистил – не без помощи ребят из «Развития», которые успешно кошмарили должников, – остаток проблемных кредитов, сбалансировал активы и пассивы, восстановил душевные отношения в верхах. Чернявин на заседаниях совета директоров сидел смирно, избегая, правда, встречаться с ним взглядом.