Кодекс чести

Для Рязанцева не было открытием, что среди воров тоже процветают закулисные игры. Тайная борьба за лидерство. Она велась, и еще долго будет вестись. Но было бы понятно, если бы один вор, заказал другого. А если дело дошло до элементарной кражи, да еще выполнение ее доверено, посторонним лицам, значит, то, что содержится в кейсе, будет куда важнее простого убийства.

Для начала за квартирой Лунькова, Рязанцев установил наружное наблюдение. Вместе с сотрудником детективного агентства Игорем Овечкиным в доме напротив они сняли частную квартиру, из окон которой хорошо просматривались окна интересующей их квартиры. Они выяснили до мельчайших подробностей, во сколько хозяин квартиры вместе со своим телохранителем уезжает, во сколько возвращается. Но первоначальный план элементарной кражи рухнул, как только Рязанцев узнал, что в свое отсутствие вор Луньков ставит свою квартиру на сигнализацию на пульт централизованной охраны. И былая мечта о краже со взломом, сама собой отпала.

– Ничего не поделаешь, – сказал Рязанцев напарнику Игорю Овечкину, покидая снимаемую ими квартиру. – Придется действовать по-другому.

Еще когда они вели наблюдение за квартирой Лунькова, частенько видели подъезжавшую к подъезду, в котором жил вор, красивую девушку. Каждый раз, прежде, чем войти в подъезд, она поднимала голову и смотрела на окна Луньковской квартиры. А когда уходила, старый вор выходил на балкон, трогательно махал ей ручкой, глядя, как красотка усаживается в приехавшее за ней такси.

Когда в очередной раз девица уезжала от Лунькова, Рязанцев сказал Овечкину:

– Судя по всему, она – любовница старика.

Кажется, напарник Рязанцева не проявил к сказанному интереса, пожал могучими плечами.

– Вполне может быть. Только нам-то чего с этого? Думаешь, и нам даст? – усмехнулся здоровяк Овечкин.

Его усмешка не понравилась Рязанцеву. Этот недотепа как-то взялся рассуждать о женской верности и готов был биться об заклад, что его молодая жена отличается особой нравственностью, как монашка женского монастыря от простой прихожанки, пришедшей в храм только для того, чтобы покаяться в грехах, а, выйдя, согрешить снова. Свою супругу Игорь Овечкин считал не такой.

Олегу Рязанцеву страшно не терпелось доказать своему молодому коллеге, что в женщинах тот не разбирается. Но пока до супруги Овечкина дело не дошло, и Рязанцев остановился на любовнице вора.

– Думаю, если сильно постараться и понравиться ей, то почему бы и нет, – сказал Рязанцев и тут же добавил, не оставляя за Овечкиным права на сомнения: – Нам эта красавица нужна. Если она свободно входит к Лунькову в дом, трахается с ним, ей не составит особого труда выяснить про тайник. Надо купить ее.

На это Игорь Овечкин отреагировал скептически, что явственно отразилось на его лице в виде ухмылки. Сам же Рязанцев постарался сделать вид, будто не заметил внутреннего настроя своего молодого друга. Но сказал:

– Все женщины продаются… – Хотел добавить, что в том числе и супруга Игоря Овечкина, но решил, что упоминание о ней будет выглядеть оскорбительным, поэтому добавил. – Нужно только знать их цену. Эта девка, – кивнул он на вышедшую из подъезда красотку, – стоит многого. Но мы ее купим. А для начала ты сделаешь вот что. Сейчас ты поедешь на нашем «Фольксвагене» за той машиной такси, и выяснишь адрес, где эта шалава живет. Мне нужен ее адрес.

Вечером Овечкин позвонил ему на сотовый и сообщил адрес Софи Бруно. Девушка жила одна в двухкомнатной квартире, но это было еще не поводом, чтобы заявиться к ней, под предлогом скрасить одиночество. Судя по всему, одинокой она себя не чувствовала. Короткое наблюдение помогло установить, что кроме старика вора, у нее имеется еще молодой любовник. Похоже, основную ставку своей будущей жизни красотка Бруно делала именно на него. Старый вор был всего лишь источником дохода. Еще к ней довольно часто наведывалась подруга. Ее красную «девяносто девятую» модель «Жигулей» Рязанцев несколько раз видел у подъезда, в котором проживала Бруно. Женщина была недурна собой, хорошо сложена, и, глядя на нее, у Рязанцева созрел план, как ему надо действовать дальше.