Кодекс калибра .45

Войдя в помещение банка, я подошел к клерку, а спустя полчаса, после ряда формальностей, получил доступ в хранилище, где находились сейфовые ячейки. Когда служащий банка ушел, я вставил и повернул ключ. Сейф был практически пуст, за исключением десятка замшевых мешочков, лежащих на его дне, на первый взгляд казавшихся почти пустыми. Взял один из них. Развязал завязки. Вытряхнул содержимое на ладонь. Два десятка камней различной величины и окраски тут же ожили и заискрились огоньками на своих бесчисленных гранях. Покатал их в ладони, а потом ссыпал обратно в мешочек. Завязав его, бросил к остальным. Открыл другой мешочек. Еще два — два с половиной десятка камней. Завязав, кинул его к остальным. Даже для человека, не разбиравшегося в драгоценных камнях, я понимал, что, возможно, в этих мешочках целое состояние, но почему-то особой радости по этому поводу не испытывал. Даже больше того, где-то в глубине я ощутил легкую тревогу, только чем она вызвана, пока понять не мог. Снова бросил взгляд на мешочки и вдруг заметил под одним из них торчащий уголок листка бумаги. Он был аккуратно уложен на дно ячейки так, что, не сдвигая мешочки, его невозможно было увидеть. Достал его, развернул и тут понял, что волнуюсь.

«Дик, сейчас я только предполагаю, что со мной может произойти, но если ты читаешь эти строки, значит, мои опасения подтвердились. В свое время из-за слепой алчности я совершил ошибку — предал своего старого друга, Мишеля Эбре. Мы оба — взломщики сейфов. За нами безрезультатно, в течение семи лет, охотилась полиция четырех стран. Камни я начал собирать уже давно, а когда увидел эту коллекцию — у меня словно помутилось в голове. Я сдал Эбре полиции, лишь бы не делиться с ним. Уже потом я узнал, что это за коллекция. В один из мешочков я вложил вырванную страничку, которая объяснит тебе их происхождение. Лучше прочти ее прямо сейчас, может, тогда ты не будешь смотреть на них, как на воровскую добычу…»

Отложив листок, я быстро пробежал пальцами по мешочкам и в шестом по счету обнаружил сложенный вчетверо лист бумаги. Развернул. Лист оказался вырванной страничкой из какого-то справочника по драгоценным камням. Статья, на которую мне следовало обратить внимание, была подчеркнута черной жирной линией.

«Кража из Гард-Мёбль.

В ночь на 11 сентября 1792 года, около одиннадцати часов вечера, на площади Согласия появилась банда, которую возглавлял известный французский грабитель Поль Миетт. Его правой рукой был некто Деперон. Выставив на площади Согласия часовых, главари, виртуозно вырезав оконное стекло, проникли на второй этаж Королевской Кладовой, которая охранялась из рук вон плохо. Забравшись внутрь, они вскрыли витрины и набили карманы сокровищами. При свечах они взломали комод, в котором хранилось огромное количество драгоценных камней и бриллиантов, среди которых были “Санси” и “Де Гиз”, а также восемьдесят два восточных рубина.

Проведенное обследование показало, что из зафиксированных в описи сокровищ на сумму 26 миллионов ливров осталось драгоценностей только на 600 тысяч. Среди прочего были украдены — восемьдесят два восточных рубина, бриллианты: “Французский голубой”, “Регент”, “Санси”, “Зеркало Португалии”, “Де Гиз”. По какой-то случайности преступники не заметили “Большой сапфир Людовика XIV” (138,50 карата). Несколько камней позднее были обнаружены на берегу реки, где воры делили добычу. Некоторые камни были возвращены лицами, купившими их у преступников. Однако большинство сокровищ исчезло навсегда».

«Вор у вора дубинку украл».

Прокомментировав статью подобным образом, я снова взялся за письмо Антиквара.

«….Последние восемь лет спокойной, сытой жизни обычного обывателя заставили меня размякнуть и потерять осторожность. Поэтому, когда узнал об Эбре, я растерялся и совершил ошибку, попросив Одноглазого помочь мне. Мне только хотелось, чтобы его парни запугали Мишеля, заставив того уехать, а спустя некоторое время я понял, какую совершил глупость. Нетрудно было догадаться, что сделает Одноглазый, узнав о камнях и моем предательстве. Можно было бежать, но два месяца тому назад я получил заключение, результат врачебного обследования. Это был приговор. Мне осталось жить шесть-восемь месяцев. Я рассудил так: чему быть — того не миновать. Узнав об этом, я поместил бриллианты в банк. Затем составил ряд вопросов и передал бумагу адвокату Дювуару, а уже вместе с ним поехал к нотариусу, где было составлено завещание в твою пользу. Нотариусу я также передал твою фотографию. Все эти предосторожности я придумал для того, чтобы мои бриллианты не достались случайному человеку. Теперь об Одноглазом. Остерегайся его, словно рассерженной гадюки. Когда он узнает о бриллиантах, он захочет их заполучить. Единственным препятствием на его пути будешь ты, Дик. Ты можешь подумать, что через тебя я решил мстить, но это не так, поверь мне. Если ты посмотришь дату завещания, то увидишь, что оно составлено двумя месяцами раньше, чем в Чикаго появился Мишель Эбре. Честное слово, я не знал, что конец истории десятилетней давности…»