Кодекс Хранителя (СИ)

Лишь один голос выбивался из общего фона и, к своему же сожалению, Звездунов понимал, что вина за это лежит только на нем. Не проверил готовность, не узнал, сколько молитв выучила, и учила ли вообще. Но об этом поздно было думать. Они проведут ритуал в любом случае.

Коридор вел в подземелья. Давно оборвалась кирпичная кладка, уступая место натуральному камню. Пещера была отчасти выдолблена в скальной породе, петляла, разветвлялась, исходила трещинами и все время вела вниз. Они свернули незадолго до закрытых уровней, где мощная каменная глыба укрывала старые тайны от любопытных глаз.

Вскоре перед ними открылся ритуальный зал, такой же старый, как и сама Академия. Размером он был человек на сто, но на памяти Звездунова больше половины от этого числа никогда здесь не собиралось. Круглой формы, с высоким куполообразным потолком, в центре которого синим клубком вилась сырая энергия. Под ней письменами был испещрён пол, а в самом центре — схематическое изображение солнца. Сейчас оно пульсировало приглушённым синим свечением. Но стоит начать ритуал и довести его в завершающую стадию, как их ждало настоящее светопреставление. Магия оживала, наполнялась цветом и силой.

Трёхдневка шаталась, едва стоя на ногах. И, судя по ее бессвязным мыслям, то и дело вспыхивающих в голове Октопуса, вообще не понимала, что тут происходит.

Девушки затянули песнь, теперь уже в голос, вывели ее в центр и начали медленно раздевать, не пропуская ни единой вещи. Длинные волосы были распущены, белье снято.

Песнь стала громче. Октопус молча разулся и одновременно со всеми ступил босыми ногами на один из множества лучей пентаграммы.

Тем временем девушки чертили на лице Ррухи символы, вырисовывая их влажной сажевой краской вдоль черепа, шеи, плеч, обвивая черными завитками молочно-белую грудь и опускаясь грязными росчерками по рукам, животу и бёдрам, вдоль ног к босым ступням.

Белоснежное от природы создание выглядело сейчас, как исчадие ада. И все же это была кукла, не осознающая ни себя, ни происходящее вокруг. С ней можно было делать что угодно, она бы даже не поняла. Октопус смотрел на происходящее внимательно, стараясь не упустить ни единой детали, готовый поправить, помочь, если кто-то из учеников ошибётся. Напряжение внутри ни на миг не давало расслабиться и довериться будущим Хранителям. Причина была банальна, он озвучивал ее много раз и не переставал думать об этом же и сейчас. Ни конкретно эта девушка, ни другие не готовы принять условия факультета. К этому послушников готовят весь первый год обучения. И никакого наскока нахрапом. Это так не делается.

Увы, силы распределили без его ведома. Анонис что-то удумал, поставив ключевой фигурой девицу из семьи Кирин. Причем взял ее в оборот, судя по всему, в первый день приезда. Защита ее была прямой обязанностью Октопуса, и как Хранителя, и как декана. Получалось в результате, что там, где он должен ждать и наблюдать, на это попросту не было времени.

А раз так, то тот уже мог вложить в ее голову ненужные мысли и действия.

Отдать ему ещё и других девушек Октопус не желал. Не сказать, что он хотел начинать именно с оборотня. Но с ней проблем было больше всего. Она не оборачивалась, застряв в человеческом обличье. Наверное потому, не дожидаясь более благоприятного времени, он решил использовать ближайшее полнолуние. Досадное недоразумение следовало исправить. И, если понадобится, заставлять зверя внутри нее просыпаться, пока девчонка на физическом уровне не запомнит, как к нему взывать.

Девушки затянули вторую песнь. Звук эхом уходил вглубь зала, резонируя и возвращаясь усиленным в многократном многоголосии. Тело Ррухи мерцало в магических сполохах. Пол под ее ногами вспыхнул. Узкие полыхающие линии складывались в сложный магический рисунок, полный символов и знаний.

Ррухи уложили.

Девушки встали вокруг, схватившись ладонями и тем самым замкнув круг. Парни, а вместе с ними и сам Октопус, замкнули второй круг. Сырая энергия в центре купола всколыхнулась и лучами света ударила по обнажённому телу волчицы, словно прошила насквозь. Октопус же, наоборот, чувствовал, как сквозь его босые стопы уходит энергия. Пентаграмма вбирала в себя силы, отчего каждый ее росчерк наполнился неестественным светом.

Тело оборотня в какой-то момент выгнулось дугой. Девушка взвыла. Вопль вмиг срезонировал от стен, ударив по барабанным перепонкам, словно сильный взрыв. Это было крайне сложно терпеть. А тем временем ее тело ломало и корежило от нахлынувшей силы. Зверь вырывался наружу, перекраивая своего носителя под собственные нужды.

Неожиданно все прекратилось, несмотря на то, что пентаграмма была полна энергии. Ррухи, не завершив свой оборот, вдруг перестала вопить и начала приподниматься на свои лапы, потому что ногами их назвать уже не получалось.