Кодекс Крови. Книга III (СИ)

— Самая лучшая ложь — всегда полуправда, — снова не стал я отпираться. Я устал. Очень. Сосущий голод давал о себе знать. Мне не хватало энергии чистой, искрящейся, словно игристое вино. Её не получить из еды. Только из крови. Я словил себя на мысли, что плотоядно рассматриваю нежную шею молоденькой служанки, принявшейся приводить в чувства Макова. Я жадно сглотнул набежавшую слюну. — Что даст тебе это знание?

— Понимание. Ты приехал так далеко от дома. Зачем? У тебя… — Азиз запнулся, подбирая верные слова, — как вы это говорите, забот полон рот, а ты уехал… Должна быть причина. Я могу помочь.

Принц предлагал помощь. Интересно, а если сказать ему правду, он отдаст мне Полозову? Долг жизни — это долг жизни. Закрыть его женщиной — выгодная сделка. Но я увёл у него одну женщину и сейчас хотел увести вторую…

Как же я устал. Кто бы знал.

Агафья возникла словно из ниоткуда, забрав у меня опустевший бокал и всунув в руку другой, наполненный смесью вина и крови. Виноградно-цветочный букет оттенялся солоноватостью морского бриза. Я с наслаждением опустошил бокал в три глотка и поблагодарил Тильду по кровной связи:

— Спасибо, дорогая!

— Не за что, — отмахнулась та, — а то скоро на людей начнёшь бросаться.

Азиз с его звериным чутьём втянул носом воздух и растерянно оглянулся. Он чувствовал запах крови, вина и морской соли, но сопоставить это всё в одном бокале не мог. Я уже было решился попробовать выменять Полозову на долг крови, когда в гостиную ворвался изрядно потрёпанный молодой воин в цветах рода Маковых. Он о чём-то шептал на ухо князю, едва пришедшему в себя после знакомства с Тильдой. Лицо Макова налилось кровью, казалось, ещё мгновение, и его хватит самый настоящий удар. Глава рода с испугом взирал на иранца, прикусив губу практически до крови.

— Ну всё, писец котёнку, — как-то обречённо произнесла Агафья, обращаясь ко мне по кровной связи, — Макову только что сообщили, что большая часть «живого» товара не пережила нападения сколопендры, в том числе «подарок» для принца. Из дорогостоящих в живых остался только скакун. Остальных либо убили, либо погибли под завалами.

Я нахмурился, прикидывая, есть ли у Маковых свой маг смерти, и сколько времени прошло с момента нападения. Выходило, что при любых вариантах воскресшая Полозова была бы телом без души.

Заметив моё хмурое выражение лица, Азиз повторил свой вопрос:

— Может, я смогу чем-то помочь?

— Да уже ничем. Мне уже даже боги ничем не смогут помочь.

В обмене с Азизом резко отпала необходимость. Все мои мысли были заняты предстоящим разговором с Николаем. Меньше всего я хотел сообщать ему, что не смог спасти сестру и она погибла от лап тварей изнанки. Я уж хотел было уйти, но на ум пришла единственная здравая мысль в этой ситуации.

— Среди «живого» товара у Маковых была девушка, предназначалась вам в гарем, — я в лоб раскрыл карты перед Абдул-Азизом. — Она должна была иметь способность смены ипостаси на пардуса, но первого оборота ещё не было. Мне нужна была она. Ради неё я приехал.

— Зачем? У неё нет магии в привычном вам понимании слова, — насторожился иранец, — нам она нужна для усиления связи с богом через потомков. Она станет жемчужиной моего гарема. С ней будут обращаться как с принцессой, дабы не обидеть бога-покровителя. Клянусь, что не причиню ей вреда ни словом, ни делом! Для нас она — будущее! Зачем она тебе?

По интонации и по выбранным словам выходило, что иранец сейчас просил, не напрямую, но просил, уговаривал меня не требовать Полозову в качестве оплаты долга жизни.

— Она — свободная девушка, аристократка. Не рабыня! И она — сестра моего человека! За своих людей я стоял, стою и буду стоять до смерти. Хочешь её в род? Ухаживай! Добивайся! Бери в жёны! — я вспомнил свой горький опыт, когда повёл себя абсолютно так же, как сейчас ведёт себя Абдул-Азиз. — Зверь в неволе погибает. Ты хочешь продолжить род с женщиной, чьего зверя собираешься заточить и сломить! От рабыни рождается раб! От свободной и сильной женщины — воин!

Мы смотрели в глаза друг другу долгую минуту. Он ощущал горечь моих ошибок и справедливость совета. Как бы ни было сложно ему, привыкшему повелевать, покупать, приказывать и подчинять, иранец отступил на шаг и произнёс:

— Да будет так! Я выкуплю её и отпущу в семью! Но я буду ухаживать и положу к её ногам весь мир, чтобы она по своей воле захотела быть со мной. Клянусь!

Я видел, как исказило печалью лицо Агафьи, но вампирша быстро сморгнула непрошенную слезинку из уголков глаз.

— Её нет, Азиз, — тихо ответил иранцу, не отводя взгляда. — Она погибла от одной из сколопендр. Я хотел бы забрать её останки и передать семье.