Кодекс Крови. Книга ХIV

Как младенец в утробе может что-то помнить, я плохо представлял. Но до появления сына я тоже плохо представлял, что буду общаться с ним по кровной связи до его рождения.

Так, с воспитательным вопросом разобрались. Ещё бы в нюансах артефакторики разобраться.

— Райо, как так вышло, что твой ещё не родившийся правнук умудрился подчинить душу твоего брата и не дать тому выполнить свои защитные функции?

— До твоего вопроса я бы ответил, что это нереально, — нахмурился дракон. — Душа Йордана сильнее априори. Разве что правнуку досталась лишь одна треть от души, и её он смог с лёгкостью не просто поглотить, но и подчинить себе.

«Йордан?» — позвал я защитника, но тот не ответил.

— Он не ответит, если часть души поглощена, — покачал головой Райо.

— Ему досталась не треть, а две трети, — вступила в разговор Тэймэй, с опаской косясь на сестёр Агафьи. — Я отказалась от защиты в пользу усиления сына.

— А меня никто не планировал поставить в известность? — возмутился я, сверля взглядом жену, но та даже взгляд не отвела.

— Он — наш сын, и я ради него отдам всё, даже жизнь, если потребуется.

Сестры Агафьи до того безучастно сидящие в паре кресел камина только закатили глаза, показывая своё отношение к услышанному, чем и привлекли моё внимание.

— А теперь скажи-ка мне, Паук, у нас вышла из строя система сигналок? Почему сработала система оповещения только тогда, когда маг смерти наложил руки на мою жену и сына? Неужели его никто никак не обнаружил на проекции карты?

— Обнаружили, но он светился как союзник. Я вообще думал, что это эрг. У нас смена караула была. Всё совпало, визуально его нереально было проследить. Там скорость…

Паук оправдывался, хотя, по сути, его вины здесь не было. Он-то как раз следил за точкой, чутьём бывалого воина ощущая некую неправильность, при том, что эргов у нас уже было больше пяти десятков. И все они как раз и выглядели теми самыми дружественными точками белого цвета. Пойди отличи их. Но Паук как-то отличил и первым вызвал меня, прекрасно понимая, что я успею быстрее всех оказаться на месте.

— Агафья, твой черёд! — обратился я к вампирше, не делая скидок на её семейные обстоятельства. — Ты — Тень, неужели ты не встроила защиту от своих же? Тем более после выхода на пенсию.

— За кого ты меня принимаешь? — искренне возмутилась Агафья. — Встроила, конечно! Вообще ото всех! Исключение сделала для собственной крови. Кто же знал, что эти, — вампирша кивнула на сестёр, — сегодня впервые за три сотни лет решат нарушить закон: «Без приглашения не являться».

— Второй, — бесстрастно вставила Ольга, а сёстры Агафьи вздрогнули. — Первый был, когда они договаривались с отцом твоего мужа об убийстве сына. Твоему мужу пришлось убить отца, чтобы спасти сына.

— Про сына я вообще ни сном, ни духом была, — зло сверкнула глазами вампирша в сторону сестёр, — а с остальными тенями существуют цеховые договорённости. Мы уведомляем друг друга, если идём допрашивать или устранять кого-то из родных.

— То есть вот это всё — исключительно стечение обстоятельств, которое только по счастливой случайности чуть не стоило жизни Тэймэй и нашему сыну? — я обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих. — И имя этому счастливому случаю — совесть Джованни Борромео? Он магов на охоте псами загонял, пытал и выпивал без раздумий. Шансов, что он пожалеет беременную, практически не было…

— Его всё равно нужно уничтожить! Он не должен существовать! Да и к Висконти Борромео после этого наведаться, — фыркнула брюнетка. — Я говорила, что его ещё тогда убить надо было.

— Дамы, ваш племянник, конечно, сволочь первостатейная, но с наличием неких удивительных лично для меня моральных принципов. Вас не учили одной простой истине, что дети за родителей не отвечают? Что вы всё заладили «убить да убить!»

— То, что он не выпил твою жену и сына, — счастливая случайность! Он — лич! Они подлежат уничтожению! Он и её при рождении выпил бы, если бы мы не вмешались!

Боги, это же надо, я сейчас выступаю защитником своего несостоявшегося убийцы. Хотя Софья в своё время тоже радостно ковыляла навстречу собственному убийце, то есть мне, веря в пророчество оракула.

— Дамы, лич — существо разумное и способное контролировать собственную жажду, в отличие от кадавра. Те жрут всё и всех. Я ещё понимаю ваши мотивы в момент рождения племянника. Ребёнок действительно не имеет осознанности, лишь рефлексы и потребности, которые будет удовлетворять всеми доступными способами. Но сейчас-то он доказал наличие контроля. Почему сейчас убить?

— А скольких он убил, пока дорос? — тихо уточнила рыжая сестричка, Гризель, кажется.

— А скольких я убил в прошлой жизни? И уж не вам-то белыми и пушистыми прикидываться. У каждой из вас личное кладбище на зависть многим. Меня больше интересует, как вообще у Борромео вышло, что он вырос⁈ — задал я весьма животрепещущий вопрос. — Не находите, что это некий революционный способ, который позволил бы вашей братии иметь потомство?

— Нет! — жёсткий ответ последовал сразу от всех трёх сестёр, чему немало я удивился.

«Агафья?»