Кодекс Крови. Книга ХIV

Я создал макр с краткой выжимкой воспоминаний самого принца и его подставного поителя, а ещё пришлось вынимать из памяти две наши с ним встречи: в Дербенте и в Москве, когда он приехал уведомить меня о заказе на мою голову.

Едва макры были готовы, я принялся тормошить шахзаде. Пора было возвращать тому память. Судя по всему, тот был ни сном, ни духом о предательстве брата.

Стоило персу прийти в себя и открыть глаза, как вокруг него поднялась защитная стена пламени. Удивительно, что он ещё раньше магию огня не использовал. Видимо, мозги ему основательно одурманили.

— Мехри, — назвал я персидское прозвище Агафьи принцу, сбивая с концентрации, — Мехри жива, я — её внук. Мы с тобой знакомы, и у меня для тебя плохие новости.

Огонь перестал яростно гудеть, высота стены опала чуть ли не до половины, позволяя принцу пристально всмотреться в моё лицо.

— Не похож, — вынес он свой вердикт.

— Неродной внук, но я — её воспитанник, — тут же отреагировал я. — Она вернулась из второго сумеречного боя, восстанавливается!

— Хвала Гепарду! — осенил себя не то благословением, не то защитным знаком принц и поцеловал простенький амулет, висящий на шейной нитке. — Я смогу её увидеть?

— Кх-м… я бы не торопил события, — честно предупредил принца. — Для начала новости. Я передам тебе макры, зажимай в ладони по одному. Они безвредны, в них воспоминания. Как только закончишь, поговорим.

Абдул-Азиз не спешил протягивать руку сквозь стену огня, справедливо не доверяя. Только выбора у него не было.

— Азиз, тебя подставили. Никто другой и не стал бы разбираться, но не я. Мы воевали бок о бок. Гнилым нутром ты мне не показался. Посмотри, — я держал на ладони макры за пару сантиметров от стены огня, предлагая их забрать. — Не захочешь разобраться, сдам тебя имперской службе безопасности. Те вытрясут из твоего отца приличную виру, а тебя самого дома после этого не будут ждать с распростёртыми объятиями. Да и очередь твоя на трон, предвижу, сильно отодвинется ближе к концу списка.

Уж не знаю, что послужило решающим фактором, но принц макры взял и принялся просматривать выжимку из памяти крови. Ещё где-то в середине он начал ругаться, а под конец пламя его защитной стены пожелтело от ярости, хотя до того было алым.

— Шайтан! Как он мог⁈ Я ему доверял! — разочарование боролось внутри иранца с гневом, но победил вездесущий прагматизм, видимо, вбиваемый в принцев крови с пелёнок. — Я, Абдул-Азиз Гепардеви, шахзаде Ирана и Аравии, признаю за графом Михаилом Комариным любую виру за совершённые преступления и клянусь кровью и Гепардом, что впредь не нанесу урона роду Комариных ни словом, ни делом, ни помыслом.

Крови на разбитом лице принца хватало, так что комплексная клятва подтвердилась силуэтом головы гепарда над плечом шахзаде и испарением толики крови.

— Что у вас там за семья такая, что брат на брата идёт?

— Долго объяснять, — тяжело вздохнул иранец, и кольцо огня потухло с шипением, развеявшись дымком. — Очередной виток борьбы за власть. Но я не думал, что Бахадур… Ай! — Принц махнул рукой расстроено. — Меня технично убрали с шахматной доски. Манёвры теперь, скорее всего, возглавит брат. Меня же он и вовсе надеялся более не увидеть. Что-то о тебе я рассказал, без подробностей, а кое-что он и сам смог узнать. Видимо, хотел разыграть сценарий того же Рюгена повторно и либо вовсе устранить меня чужими руками, либо основательно подпортить мне репутацию.

— Я думал там портить уже нечего, — невольно вырвалось у меня, когда вспомнил рассказы Агафьи.

Принц невесело улыбнулся.

— Одно дело — дома, другое дело — на международной арене. Кто захочет иметь дела с правителем-беспредельщиком?

— Бояться больше будут, — пожал я плечами.

— Такого свои же прирежут, как бешенного пса, — безапелляционно отрезал шахзаде.

— Что делать будешь? — поинтересовался я у принца.

— А что я могу? За сутки до начала манёвров я даже до Тегерана не доберусь, не говоря уже о месте проведения учений.

— И что тебе за это будет?

— Да, в принципе, примерно то, что ты и перечислил, если отец будет в хорошем настроении, — пожал плечами принц.

— А если в плохом? — невольно озвучила мой вопрос Имал, тем самым без стеснения влезая в разговор.

— Может на арену вызвать и голову снести. Он ещё в силе.

Однако какие интересные методы воспитания иранской правящей семьи.

— И часто шахиншах изволит гневаться? — полюбопытствовал я.

— Регулярно, чтобы количество главных наследников не переваливало за десяток.

Смотрел я на Абдул-Азиза и думал, а оно мне надо вмешиваться в их семейные разборки? Потом вспомнил его клятву и ремарку от Агафьи, что Азиз ещё один из самых адекватных наследников, хоть и не без налёта местного воспитания.

— Ну, допустим, часов двенадцать в сутках я могу тебе сэкономить. В Москву за час доберёмся портальными свитками, а оттуда своим дирижаблем до Тегерана тебя отправлю. Но дальше уже сам, — предложил я.

— А как же вира? — насторожился Абдул-Азиз.

— Потом озвучу, ты сначала со всеми причастными к твоему выдворению из страны разберись, а потом уже можно будет что-то обсуждать.