Кодекс крови

Рёв Черепа послужил сигналом, и за пределами комнаты разверзся полный хаос и смерть взмахнула отточенной косой…

Глава 23

Вот оно, явное отличие между простыми ловушками и теми защитно-атакующими заклятьями, что способны поставить настоящие Мастера. Теперь я понимаю, почему в черновике рапорта Франциска отцу Игнасио говорилось о гаар-гулах как об очень серьезной проблеме при штурме дома. Увиденное воочию сложно забывается…

Дверные проемы, до того казавшиеся совершенно не заслуживающими внимания, быстро стягивались, превращаясь в узкие щели, а затем и вовсе исчезая. Понятно, вошедшим сюда выхода нет и никак иначе. Происходило это быстро, бесшумно и в то же время сам пол под ногами пришельцев показал свой каменный норов. Твёрдый доселе камень превращался в болото, где увязали ноги ступавших по нему.

– Гаар-гулы! – раздался чей-то встревоженный крик.

– Верно…

Одновременно с оброненным Седриком коротким ответом с потолка ударили каменные лезвия, надежно заткнув глотку болтуну. Точно такие же ударили снизу, превращая помещения в объятья рехнувшегося дикобраза.

Казалось, что подобное «приветствие» должно если и не полностью избавить от назойливого присутствия, то уж точно изрядно проредить визитеров, ан нет. Нежно-голубое сияние, окутавшее церковников, крошило каменные зубы, превращало в пыль, утрамбовывало обратно, возвращая в первоначальное состояние. Магия столкнулась с магией, и тут лучше не лезть под руку.

– Экселенц, я не справляюсь…

– Держи объёмные атаки и не давай добраться до выхода, а я заблокирую мистиков.

Череп первый раз за всё время сбросил с себя непонятную хламиду, и теперь его никак нельзя было спутать с кем-либо другим… Воин-аристократ и ничего иного, прежним осталось лишь выражение лица да чётки, обвивающие правую руку.

Лицо искажается в крике-стоне – и с протянутых вверх рук в потолок бьют жгуты чёрно-фиолетового… Пламени? Тумана? Нет, всё же это пламя, но не огонь, если понятна разница. Огонь обжигает, а это… оно было предназначена для уничтожения, развоплощения всего, что не относилось к силе изначальной, к первостихии Хаоса. Теперь я начинал понимать, что он… оно такое. Потолок искажался, становился похож на сложную, запутанную паутину, которая «дышала» и «смотрела» на копошашихся внизу людишек, не имея глаз… и это ничуть не мешало. И вот спустя какое-то мгновение первые нити неотвратимо ползут в обоих направлениях – к обеим группам церковников. С губ графа срываются странные сочетания слов на почти непонятных, давно умерших языках… Латынь и древнегреческий по сравнению с ними всего лишь неродившиеся младенцы.

Через одно из окон вижу Франциска, его физиомордия искажается… нет, не страхом, но осознанием того, что он в очередной раз ошибся. Ошибся там, где, как ему казалось, просчитал все возможные варианты. Злость, досада и понимание улетучивания кажущегося вначале неоспоримым преимущества. Руки пляшут в череде жестов, и вот из ниоткуда концентрируется туман, который, однако, ничуть не мешает видеть. Туман, при виде которого Седрик изрыгает заковыристые ругательства, а Череп лишь оскаливается, обнажая снежно-белые зубы.

– Пошел с туза, не стал размениваться на мелочи… Ну и мы не на помойке найденные! Стилет, бойцы на вашей совести. Действуйте!

– Как?!

Вопрос оказывается риторическим, поскольку камень спазматически искривляется, до неузнаваемости изменяя структуру квартиры, разделяя ее на причудливые отсеки, каждый из которых становится ареной для схватки. Причудливо изогнувшийся камень выбросил меня в помещение, где компанию составили один друг и четверо врагов.

Клим… Горяч, безрассуден иногда, но надёжен и бесстрашен. Что ж, сыграем с вдвое превосходящим по численности противником! Кстати, о противнике… Они уже разбились на две пары и теперь просто мечтают покромсать нас на бефстроганов. Что ж, в таких случаях всегда требуется отвечать взаимностью!

Места для боя мало, особенно для шести человек, да и некоторые особенности мешают. В частности, бугристый каменный пол, на котором сам чёрт ногу, а ангел крылья сломят. Даже для нас, специально тренировавшихся к схваткам в самых странных условиях, такое поле боя оказалось весьма экстравагантным, что уж говорить о церковниках, тем более с их выработанной тактикой. Сила стала слабостью, как я уже упоминал. Вооружённый двумя короткими широкими клинками Клим лавировал между изрядно побитой мебелью и прочими предметами обстановки, пока что не атакуя, а лишь отражая атаки наседавшей на него пары. Ничего удивительного, он всегда предпочитал работать на редких контратаках.