Кодекс наемника (СИ)

Прикрыв глаза, я легко погладила его спину. Такой заботливый, такой ласковый, даже терпит неприятные последствия нашей близости. Как бы я хотела остаться здесь, с ним, навсегда. Но это невозможно ─ ему нужно отдать меня Кону, а мне нужно вернуться домой.

─ Такая гладкая, как силикон, ─ касаясь кончиками пальцев вставки, Егор прижался губами к моему виску.

─ Силикон в основе, ─ я поерзала, чтобы ближе прижаться к теплой груди, ─ это самовоспроизводящийся материал, потому что кожа растет.

─ И ты чувствуешь? ─ я кивнула, в полной мере, как естественной кожей, ощущая скольжение его пальцев, удары капель, мокрые пряди. ─ У нас женщины делают силиконовые импланты в грудь, а у тебя, видишь, в спине.

─ Зачем? ─ я улыбнулась, когда он обнял меня обеими руками и наклонился вбок, прислоняясь плечом к бортику.

─ Для красоты, чтобы грудь была больше, ─ пожав плечами, мужчина еще раз поцеловал меня в висок, ─ многим представителям противоположного пола нравится объемная грудь.

─ А тебе? ─ приподняв голову, я заглянула ему в лицо.

─ Я предпочитаю всю женщину целиком, а не ее отдельные части, ─ улыбнувшись, Егор коротко коснулся моих губ, ─ сиськи далеко не лучшее, что есть у женщины для мужчины.

─ А что лучшее? ─ надеюсь, то, что он озвучит, у меня имеется в таком виде, в котором ему нравится. Я хочу ему нравиться.

─ Ласка, Дзио, ласка, ─ он все еще так ужасно произносит мое имя, но именно поэтому оно звучит особенно, так меня зовет только Егор, ─ все мужчины, как коты, любят, чтобы их гладили, лелеяли и чесали за ушком.

─ Спасибо, что поделился опытом, ─ фыркнув, я шутливо почесала его за ухом.

— Мур, — широко, развязно улыбнувшись, он вдруг заставил меня почувствовать себя рыжей девушкой в красном транспорте.

— М? — подняв брови в знак удивления, я спохватилась.

Ну вот, нахваталась уже глупостей! Неприлично показывать все свои эмоции с помощью мимики, иначе зачем бы нам слова?

— Кошки наши домашние такие звуки издают, — вздохнув, мужчина улыбнулся, — при случае покажу вам.

— Зачем животные в доме? — не поняла я. — Или тоже для развлечения?

— Вроде того, — ласково убирая мои влажные волосы мне за спину, Егор смотрел на меня так… Так… Будто я ему правда очень нравлюсь. Спокойно, тепло и хорошо с ним, — жизнь тяжелая, так хоть развлекаемся. Кстати, что вы увидели в этот раз? Никак не отреагировали просто.

Почему опять формальное обращение? Теперь все будет как раньше? Что же, по крайней мере, хотя бы недолго побаловал меня своим вниманием. Наверное, опять будет звать барышней и отказываться подчиняться.

— Какие-то цветные пятна, все размытое, — прижавшись лбом к его шее, я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на соприкосновении наших тел и как следует запомнить это теплое мягкое чувство.

— Мне обычно сны такие снятся, — задумчиво пробормотал он, продолжая поглаживать мою спину, — ты чего расстроилась? — и вот, снова стиль общения близких людей!

— Ты просто начал уважительно ко мне обращаться, и я подумала…

— Я просто еще не до конца перестроился, — улыбнувшись, я подняла голову, когда Егор коснулся моей щеки, — иногда я буду обращаться к тебе формально для конспирации того, что между нами, — да, я помню, нельзя произносить вслух. Как удобно и легко можно обойти это правило, наверное, оно потому так и звучит, чтобы была возможность делать, что хочется, пусть и ограниченная немного, — но, поверь, если я захочу все прекратить, я скажу прямо. И ты скажи, ладно?

Кивнув, я потянулась за поцелуем. Не думаю, что захочу это прекратить. А еще не думаю, что телохранитель стал бы нарушать свой чтимый кодекс только ради моего желания, если бы не хотел меня сам. Не знаю, почему мне в голову закрадываются такие подлые мысли, наверное, я просто не могу представить, чтобы кто-то добровольно согласился регулярно испытывать боль. Учитывая количество ноцицепторов в его теле, он чувствует все гораздо ярче меня или любого человека из моего мира.

Меня передернуло, стоило вспомнить ночной эпизод из жизни Егора. Он ласково и как-то успокаивающе погладил меня по голове, поцеловал в скулу.

— Если мы будем слишком много целоваться, у тебя будет раздражение на коже, — видимо, на шею это не распространяется…

— Почему? — голос едва не сорвался, когда он властно надавил мне на поясницу, заставляя прижаться еще теснее.

— Потому что я еще не побрился, — в хриплости его возбужденного шепота есть что-то по-особенному прекрасное, — щетина жесткая, а кожа у тебя такая нежная…

Огладив колючую впалую щеку, я напряглась, когда его пальцы коснулись половых губ. На чем мне сосредоточиться, чтобы не сделать ему больно? Словно угадав мои мысли, Егор устроил левое запястье на бортике емкости, приглашающе раскрыв ладонь. Но будет нечестно, если только я буду получать удовольствие, верно? А в воде, уже набравшейся до середины емкости, классический коитус вряд ли возможен.