Кодекс Оборотня 2 (СИ)

— Да. Прямо как сейчас…

Эйфин встрепенулся.

— Сид! Сид!

Но тот заснул.

— Что? Еще по одной? — спросил я, плеская виски в опустевшие стаканы. — Действительно не видел? Ну вот теперь увидел.

У Эйфина глаза полезли на лоб. Он принялся усиленно их тереть, пытаясь рассеять наваждение. Но я сидел напротив него за столом и, поднеся стакан к лицу, вдыхал алкогольные пары. Сквозь тучи вновь пробился лунный свет. Эйфин уставился на отражение полной Луны в стакане с виски, в моих глазах. Волосы у него на голове встали дыбом. Я хищно улыбнулся, сверкнув зубами, опрокинул стакан.

— Пей.

Он трясущейся рукой поднес стакан к губам выпил, зажмурившись на миг. И уставился на пустой табурет. Я исчез. Он огляделся и принялся изо всех сил трясти Сида.

— Сид! Сид!!! Он здесь! Твой парень здесь!!!

Сид, очнувшись, оглядел все мутным взором.

— Где?

— Только что тут был. Налил мне и себе. И глаза у него так сверкают… Он сожрет нас, Сид!

— Чушь не пори! Показалось тебе… После виски и не такое покажется. Пора мне, Эйфин…

Сид попытался подняться, но плюхнулся обратно на табурет.

— Показалось? — Эйфин все еще оглядывался, потряс головой. — Да, наверное…

Он покрутил в руках опустевший стакан. Сид предпринял очередную попытку подняться, на этот раз более удачную. Встал, опираясь на стол.

— Куда ты сейчас пойдешь? Я тебя на машине подвезу, — заметил фермер.

— Меня на машине? Да ты сам еле стоишь, приятель…

— Вести машину — не пешком идти.

Эйфин поднялся с не меньшим трудом и, пошатываясь, направился в сторону гаража. Не дойдя несколько шагов, споткнулся и упал в разворошенный брикет сена. И уже не поднялся.

— Сид, ты домой идешь? — поинтересовался я.

Луна снова прорвалась сквозь тучи, рассеяв сумрак, и Сид увидел меня сидящим на каменной изгороди, отделявшей двор от потянувшихся к холмам полей. Я глотнул прямо из бутылки, которую увел со стола. Лунный свет скользил по ее граням, придавал содержимому какой-то особенный цвет. Сид смотрел на отсветы, потом перевел взгляд на их источник. Прямо над головой сияла полная Луна. И он, трезвея, попятился.

Глава 13

Я соскочил с изгороди и направился к Сиду.

— Ты куда?

— Я лучше с Эйфином поеду.

— Это вряд ли.

Я указал рукой, в которой держал бутылку, на фермера. Эйфин уже вовсю храпел. Над его грудью взлетали в воздух мелкие соломинки. Сид обернулся ко мне, белый, словно услышал плач баньши.

— Руари, ты что здесь делаешь? — вместо вопроса у него вышел испуганный шепот.

— А?

— Что ты здесь делаешь, Руари? — повторил он чуть громче.

— Ничего. Идем.

Я подошел к нему вплотную.

— Руари… не надо…

— Что такое, Сид?

— Так на меня смотреть.

— Как?

— Как тогда…

— Ну, расскажи мне, как я на тебя смотрю? Расскажи мне. Мне интересно.

Я притянул его за шею к себе, обнюхивая его лицо, шею, жадно втягивая запах страха.

— Ну?

Я ждал ответа. Сид глядел на меня несколько секунд, как завороженный, сжав зубы, чтобы они не стучали.

— Черт тебя побери, Руари! — выпалил Сид. — И без тебя тут у Эйфина жуть какая-то. Не чувствуешь, что ли?

— Какая еще жуть? — опешил я от его неожиданного напора.

— Ну ты же слышал, наверное, — что он про своих животных говорил. Тишина, кони не ржут…

— А, это. Так это легко исправить можно.

Я громко и хрипло рассмеялся. Смех перешел в вой. В ответ, наполняя промозглый воздух звуками, испуганно заржали кони, откуда-то издалека донеслось отчаянное блеяние овец и тоскливый лай собак — несомненно, волкодавов Грэга.

— Так лучше? — поинтересовался я, облизнув клыки, потащил Сида за собой и заметил что-то у него в руке. — Что это у тебя?

— Новый телефон, — убитым голосом отозвался Сид, но тут же продолжил: — Хочешь посмотреть?

— Давай.

Сида выпускать я не стал, пришлось отдать ему бутылку и взять телефон.

— Не пей, — я чуть сжал пальцы на его шее, когда он поднес горлышко ко рту. — А то до дома не дойдешь.

— Спасибо за заботу, но я уже успел протрезветь.

— Зато я еще трезвый.

Я отобрал у него виски, сделал большой глоток, зло покосившись на Сида, и увидел, как по лицу его течет пот.

— Сид, я же предупреждал тебя…

— Ты бы лучше музыку включил, может, повеселее бы стало, — выдавил из себя Сид.

— Повеселее? — я взглянул на него так, словно он сказал нелепицу, и заржал.

— Вот здесь.

Сид нажал что-то на телефоне.

— Конечно, Имелда Мэй твоя любимая, кто же еще, — хмыкнул я.

Я щелкнул по телефону, добавляя в него немного магии. Глуховатый, тихий звук колонок разросся, стал объемным, словно мы находились прямо перед сценой. Воздух вибрировал, будто рядом действительно кто-то дергал струны контрабаса, рождая глубокое, бархатистое звучание. И в него вливался удивительный, страстный голос Имелды. Через миг под потрясающую смесь рокабилли и соула я уже танцевал, держа в одной руке бутылку «Бушмилса», а в другой — телефон Сида. Тот мрачно шел рядом.

— Гоооордый и скрооомный! Ооооууу!!! Еэээ! — пела Имелда.

Не подпевать было невозможно.

— Скрооомный и гоооордый! Оууууууу! — вторил я ей.