Кодекс Охотника. Книга XII (СИ)

В последние дни меня очень сильно бесило то, что атака наших южных соседей осталась без ответа. Я знал, что к границе стягивают войска, но проблема была в том, что меня никто не звал с собой. А моя тонкая и ранимая душа требовала мести, и желательно такой, чтобы мое имя, как и имя моих предков, даже боялись вслух упоминать.

Попрощался я с Долгоруковым, сославшись на срочные дела, и засел у себя в кабинете за планированием.

— Мелкий! Тащи сюда мороженку, будем сидеть и думать… — да-да, Шнырька иногда тоже мог гениальный план выдать.

Просидели мы с ним до самого утра, и никого к себе не пускали. За время создания плана мести было сожрано двенадцать килограммов мороженого, и выпито много кофе. Однако, это того стоило.

А утром я обрадовал Волка и Одина, что мы идем на войну. Они, кстати, реально обрадовались, и побежали собираться.

Сейчас для этого самый благоприятный момент, ведь в столице пока все тихо. Кажется, Бурбулис там здорово всех утихомирил. Правда, Волк немного ругался, что времени мало я ему дал… до вечера.

Главная проблема, с которой я не знал еще до конца, как лучше справиться, это защита моего дома. Бурбулиса нет, и Одина я с собой забираю, а значит, надежной защиты в усадьбе не будет. Пришлось все оставить на лапки Затупка, Кары и Цезаря, который с некоторых пор уже, кажется, Пушок. Он даже откликается на Пушка быстрее, чем на Цезаря. Самое интересное, что он хотя и маленький, но такой прожорливый. Стоит сейчас над миской, полностью туда мордашку засунул, и дрожит, как недо-пес, а не великий и могучий Цербер. А Анна бегает заботливо вокруг него, и не может нарадоваться.

Я же находился сейчас на кухне, и получал еду от кухарки, которую попросил заготовить на три дня. Она ее, наверное, сделала на недели две.

— Семеновна, я… как бы.. Не навсегда уезжаю… — попытался успокоить я женщину.

— Бери-бери, ты вон какой худенький, — не хотела она ничего слушать, и продолжала доставать контейнеры с едой из холодильника, выкладывая их на стол.

Вздохнул… Делать было нечего, пришлось забрать. Благо, есть кольцо от Вербицкого, куда можно все сложить.

Затем я отправился на улицу, где меня уже ждал мой «Буревестник», и Москаленко в роли водителя.

— Готов? — спросил я его в последний раз.

— Конечно! Доставлю с ветерком! — весело отозвался он, и мы поехали.

Я предлагал добраться своим ходом, но Волк даже не захотел слушать. А когда я озвучил это предложение Москаленко, то и тот не захотел слушать меня. А все дело в том, что мне нужно попасть, практически, на границу с ханством, и это сейчас не самое спокойное место.

Сперва мы летели с ветерком, потом летели тоже с ним, и под конец я уже побежал сам. А как по-другому, если мне главное не спалиться, и так слишком близко подобрался. Сейчас до границы километра четыре, и скорее всего, если у них есть нужные люди или техника, мой транспорт уже срисовали. Хотя на это мне как-то глубоко наплевать. Ведь «Буревестник» умчался уже обратно, и прибудет только под вечер, или вообще ночью. Все будет зависеть от того, что я скажу своим людям. Я специально отправился один на разведку, а им приказал ждать и готовиться.

В машине у меня было время все обдумать, и сейчас я бежал к самой границе, чтобы дать Шнырьке возможность для разведки. Можно подумать, что я, прям, мчусь за авиацией. Но она не главная моя цель и причина такого поступка. Главная цель в том, что я наконец-то увидел подходящую возможность, после звонка Долгорукова. Он сообщил мне, когда у врага планируется рейд через границу, и так совпало, что это отличная возможность для меня. Ведь для реализации одной из моих последний идей мне нужно пять или восемь дней.

Добравшись до самой границы, я спрятался с помощью иллюзии. Теперь можно начинать.

— Разведка, — дал команду Шнырьке.

Помимо команды, я дал ему с лихвой энергии, которую он может тратить. А сам я лег, разглядывая небо. Здесь оно было чистым, хотя изредка пролетали самолеты или истребители. Не мои… Но ничего… Я себе такие добуду.

Жаль только, что не готовы еще аэродромы, но на этот счет у меня тоже заготовочка есть. Как же ругался Архип, когда я выбил из него один ангарчик в аренду. Сказал, что скоро, такими темпами, я вообще захочу здесь стать самым главным. Тут он был неправ. Не могу я обучать Истов, которые в итоге будут подчиняться Империи или кому-то еще. Я буду воспитывать своих Истов по канонам Охотников, и эти ребята будут преданы мне, и только мне. Ну, и Роду. А если захотят меня предать, то умрут. Тут я должен признаться, что буду жесток. Предательство карается только смертью, и плевать, кто передо мной — глухой старик, юная девушка или пацан лет десяти. Предал — умер, так гласил Кодекс.

Шнырька вернулся через два часа и стал докладывать мне, что там да как. Новости от него меня не радовали.

В шести киллометрах от нас находится огромний лагерь врага, в котором не меньше тридцати тысяч душ, и все они готовы в любой момент отправиться на границу или даже за нее.