Кодекс Охотника. Книга XVIII (СИ)

По всей видимости, нашим армейцам неслабо там приходится. В ближнем бою мертвяки могут и затоптать, а ведь для дальнего боя нужно много боезапаса. Но как уже сказал, меня это все достало, и тогда я нырнул в первый проем, который вел в открытый с четырех сторон дворик. Таким образом, меня не было видно для моих людей, и на всякий случай, я даже проверил, нет ли здесь камер. Мертвые и тут были, но умерли быстрее, чем успели сообразить, что пришел вкусный человек.

А затем я стал призывать… призывать… и много раз призывать. Выбирал только самых быстрых и смертоносных тварей, которых полностью мог контролировать. А еще делал выборку, чтобы они были не слишком громкими.

Первая сотня серебряных волков выбежали с тихим воем «уууу-ууу»… Они так тихо выли, что я едва их слышал. Вот что значит привычка звериная, но приказ нужно выполнять. Видели ли вы когда-нибудь шепчущих волков? Это смешно…

Были тут и сколопендры бронированные обыкновенные, которые не парились ни о чем, и резали своими жвалами и конечностями всех тварей подряд. Муравьев тоже не забыл из новых улучшенных от королевы Чернушки. Всех их, и многих других, я отпустил на волю, чтобы они разбежались и начали проряжать потоки мертвых, дабы дать людям хоть в немного продохнуть.

Спустя десять минут

— Саня, не знаю, что вы там делаете, но продолжайте! Мы уже продвинулись на метров семьсот! Поток мертвечин конкретно уменьшился и скоро мы зайдем в город.

— Принял! — сообщил Волку, что понял его и продолжил.

— Ты куда пропал? — появилась растрепанная, как чертенок, Катя. — Я, между прочим, переживала, что тебя уже слопали, — она весело улыбнулась мне и задорно встряхнуло хвостиком, в который она собрала копну своих пышных волос.

— Меня? Ты видела здесь настолько безбашенных мертвых?

— Не-а… — засмеялась она. — Скорее, ты сам всех сожрешь, но знаешь… — стала она серьезной. — Они совсем не слабые, как о них говорят. Это я уже испытала на своей шкуре. Их много, и они берут большим числом. Меня уже тошнит от желеек, а Андрей говорит, что никогда еще не видел столько крови, а он, между прочим, сам знаешь, кто.

— Увы, но он теперь еще и Паладин. Сегодня он получит важный опыт. Тот, который позже пригодится ему в жизни.

— Боевой? — спросила она.

Я улыбнулся.

— И не только, — покачал головой, подходя к ней и создавая слабую технику ветра, которая слегка очистила ее броню и одежду. — Сегодня он узнает, зачем нужны такие, как он. Когда приходят похожие создания, то по их души вызывают Паладинов.

— А ты умный, — снова рассмеялась Катя, и внезапно швырнула свой клинок в меня.

Попала она, конечно, в мертвого мужика без половины головы, и между прочим, я сам хотел его убить.

— Хороший бросок! — похвалил ее. — Только не смотри назад, — хищно улыбнулся я.

Катя сразу вздрогнула.

— Там?.. — пыталась она придумать, чего так сильно боится.

Но не придумала и резко развернулась, усилив доспех, а затем ко мне.

— Обманул?! — надулась, ударив меня кулачком.

— Чтобы ты не расслаблялась, — быстрый поцелуй в губы, и схватив ее за руку, повел за собой на площадь.

Я призвал больше пяти сотен тварей, и пока хватит. Все, что мне нужно, это подождать, пока Шнырька найдет то, что нужно мне.

Личная опочивальня Императрицы

— Теперь и ты знаешь… — наконец-то закончила она рассказывать всю информацию, что получила, старому другу своей семьи и наставнику, герцогу Болконскому. — Что скажешь?

Мужчина весь разговор слушал ее внимательно, и даже не думал перебивать. Наоборот, он был полностью сконцентрирован и сейчас анализировал полученную информацию.

— Скажу, что это очевидно, — он смог ее удивить. — То, что он не шпион, мы и так знали. Его проверяли по многим каналам, и возможностей навредить у него было предостаточно.

— А смерть Императора? — вдруг вспомнила она, но быстро опомнилась — Хотя, нет… Бред! — сама ответила она на свой вопрос.

— И я так думаю, — усмехнулся он и позволил себе сделать глоток холодного чая. — Мое мнение, что Годарт не врет. Все сходится! Александр, действительно, вырвался из его лап, и тот признал его, как равного, а возможно, потенциально даже выше. Что очень странно от заносчивого прусака.

— Это все хорошо, но что делать нам? — нахмурилась женщина.

Болконский улыбался.

— Может принять его предложение? — вскинул он правую бровь.

— Глупости! — возмутилась Елизавета. — Я что… — хотела она выдать гневный монолог, что не хочет, но прервала сама себя.

А действительно, что она сама хочет? Когда в последний раз она думала о себе? Наверное, это было в последний раз в детстве, и то в очень глубоком. Всю жизнь ей приходилось работать на благо своей страны. С малых лет она посещала торжественные приемы и обучалась быть Императрицей, да только никто не спрашивал, хочет ли она ею быть. Наверное, потому она и потакает так своей дочери, что хорошо понимает ее чувства.

Хочет ли она стать женой барона? Смешно звучит… Она оценила шутку, которая сама и придумала. Но титул можно изменить, а с другой стороны, она и сама не знает ответа на этот вопрос.