Кодекс Охотника. Книга XXII (СИ)

К Пупсику я относился уже примерно, как к Шнырьке или к Карамельке, особо не контролируя их внутреннее состояние, просто сделав постоянный канал связи и периодически расширяя его, когда понимал, что питомец достиг нового этапа, и ему нужно больше энергии. Вот только это, походу, сыграло со мной небрежную злую шутку. Если это прекрасно работало со Шнырькой, Карой, той же Красивой… Ну нет, Один был немножко другой, его под общую гребёнку грести нельзя. Так вот, Затупок с его внешним Океаном Душ оказался несколько другим.

Я-то думал, что он полностью завязан на меня, а нет. Его «расширение» и «прокачка» зависели, в том числе, от родовых мечей. А получая от меня энергии столько, сколько нужно, и не имея возможности расширить Океан Душ просто потому, что не было новых мечей, а следовательно «простора для маневра», внутри Души у медоеда сейчас находилась такая мешанина, что я был без понятия, как он вообще сейчас со мной связно разговаривает.

Я «отключился» и посмотрел на него.

— Трудно?

— Терпимо, — хрюкнул Затупок. — Ещё держусь, но по-хорошему мне надо отключиться. Не думал, что эти воспоминания доставят такие…

— Страдания? — уточнил я.

Медоед вскинул на меня умные глаза.

— И страдания, в том числе.

— Хм… — почесал я голову, и снова заглянул своему питомцу в душу. Хотя можно ли его теперь называть именно своим питомцем? Медоед реально принадлежал всему Роду. Я просто, по праву силы, перетянул его на себя. А ведь при правильной «настройке» он мог усиливать любого члена Рода Галактионова, причём тех, кто владеет родовыми мечами, в разы. А вот всех остальных? Ну, нужно посмотреть, ведь информации мне зверски не хватало, хотя подозреваю, что все, кто дал клятву Роду, могут получить свою частичку силы от тотемного зверя.

Глядя на нынешнее состояние медоеда, я понял, что в ближайшее время информации, скорее всего, не будет. Если я правильно понимаю, как это всё «починить», и что конкретно для этого нужно сделать.

— Так, дружище, — я присел рядом с Затупком на корточки. — У тебя там внутри так все нахреноверчено, что мне придётся кое-что откатить, так сказать, до «заводских настроек». Подозреваю, что это снова поубавит тебе ума. Но уж поверь, теперь я буду следить за тобой тщательнее. И твоё восстановление будет, хоть и медленным, но уверенным. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Понял, не дурак, — хмыкнул Затупок. — Был бы дурак, не понял.

Первый раз за весь разговор он скривился. Я уловил от него сильную боль, и понял, что действительно всё это доставляет ему мучения.

— Ну, тогда последний вопрос: что мне нужно знать прямо сейчас, и это не терпит отлагательств?

Медоед вздохнул и устало сказал:

— Открывай своё сознание, я покажу тебе кое-что ещё.

Я не заставил себя уговаривать, открыв свой разум.

На удивление, это была всё та же последняя картинка. Момент, когда Александр Галактионов уходил на своё последнее задание. Он уже стоял около портала, когда внезапно обернулся и посмотрел на медоеда.

— Чуть не забыл, мохнатый дружок, это я оставлю здесь.

Он снял с пальца кольцо главы Рода и положил наземь около портала.

— А теперь, кыш отсюда. Тебе нельзя здесь находиться.

«Я-медоед» развернулся и вышел в коридор, где стоял некромант. А массивная дверь потихоньку заскользила вбок, закрываясь. Последнее, что я видел, это весёлую улыбку и бесшабашный блеск голубых глаз, когда Александр Галактионов помахал нам на прощание, дожидаясь, что дверь захлопнется.

А потом «содрогнулся весь мир». Слышно было, как завыло Мироздание. С потолка посыпались крошки камня, а где-то вдалеке раздался дикий потусторонний вой…

И тут изображение закончилось. Представляю, что произошло в самой комнате. Там перстень, вообще, остался?

— И почему он просто не передал его своим детям? — последний вопрос я задал Затупку.

Но вместо ответа тот начал слизывать с моего тела налипший песок.

— Эй, ты чего? — повернулся я к нему.

Тот на секунду остановился, отошёл в сторону, и снова обоссал то место, где развоплотился джинн.

— Ну-ка, иди сюда! — хлопнул я в ладоши.