Кодекс Охотника. Книга XXII

Меня аж передёрнуло от того, когда одна картошка весело мне подмигнула, при этом кровожадно улыбнувшись. Что-то мне подсказывает, что процесс поедания этой картошки, по сложности, напоминает прохождение радужного Разлома. Или ты её сожрёшь, или она тебя. Не удивляюсь, почему Род Дорничевых славился своей силой. Скорее всего, детишки там с детства с пюрешкой борются не на жизнь, а на смерть. Кстати, ещё один повод получить эту картошку. Возможно, Антон Александрович наконец получит достойного противника.

Дальше я поехал в имение Андросовых, где меня встретили мои восторженные жены, довольные и удовлетворённые своим кратковременным отдыхом. Я немного охренел, увидев количество покупок, для которых придётся заказывать отдельный транспортный самолёт. А ещё я примерно прикинул, сколько всё это стоит. Но на последнее Андросов сказал, что это за его счёт, и что ему было приятно принимать у себя таких гостей. Ну, на это я только пожал плечами и последовал совету Старого Мака, который всегда мне твердил: «Сандр, если тебе дают деньги, просто возьми и поблагодари». Вот так я и сделал.

Когда мы уже приехали в аэропорт и ожидали, когда наш самолёт выкатится на посадочную площадку, у меня зазвонил телефон. Увидев, что это Генри Годарт, я взял трубку.

— Слушаю внимательно!

— Александр, приветствую, — начал Годарт.

И это начало мне совсем не понравилось. Я напрягся.

— Что-то с Лариком?

— Да нет, — в голосе Годарта снова проскользнула любовь, каждый раз, когда он говорил об Илларионе. — С Илларионом всё прекрасно. Кажется, они с принцессой Эмико нашли общий язык. Это экономит мне кучу сил и времени. Если нужно шугануть Триумвират, то я просто отправляю туда эту парочку, и ещё сутки врага трясёт от страха. Ну… тех, кто остался в живых.

— Ты помнишь мою просьбу, что надо минимизировать потери среди людей? — абсолютно серьезно спросил я.

— Конечно, помню. Так в этом тоже способствуют как раз Ларик и Эмико. Я-то пока стою в обороне. Как только вижу, где враг собирается накапливать ударную группировку, вот туда-то они как раз и ходят. И сразу нападать уже никому не хочется. В общем, не знаю, чем всё это закончится. Но пока у нас позиционная война.

— Хорошо, — кивнул я. — Как я и говорил, человечество не должно уничтожать друг друга.

— Александр, Александр… — задумчиво произнёс Годарт. — Когда же ты расскажешь мне все твои соображения по этому поводу, а не просто намёки и просьбы?

— Когда-нибудь расскажу, — сказал я, — но это не точно.

Взглянув в окно, я увидел, что самолёт уже вырулил, и нам пора выходить.

— Я прошу прощения, но у меня самолёт. Чего звонишь-то?

— Александр, тут такое дело… — он снова замялся. — У меня к тебе будет просьба. Ты не обязан её выполнять, но, если ты это выполнишь, я буду тебе чрезвычайно благодарен. Я бы даже сказал, что буду твоим должником.

Ого! Сказать, что я удивился, это ничего не сказать. Железный Князь хочет влезть кому-то в долги. Мне кажется, такого никогда ещё не было. Что же он попросит? Звезду с неба? В принципе, я раньше такое проворачивал, но пока, в данном своём состоянии, такое не потяну.

— Ну, излагайте, чего уж, — хмыкнул я. — Мы вроде как не чужие люди.

— Это точно, — Годарт, похоже, немного повеселел. — Обернись, пожалуйста. Видишь молодого человека с чемоданами?

Я повернулся и присвистнул.

— Ого! Вижу. И что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты сделал из него, в первую очередь, человека, а во вторую — бойца. Что-то мне подсказывает, что ты не захочешь возглавить Пруссию после моей смерти. У меня вариантов немного. Можно, конечно, попытаться воспитать младших, но… Donnerwetter… как же это трудно, Александр, — сказал Годарт. — Это всё-таки родная кровь. И я смею надеяться, что нынешние его поступки — это тлетворное влияние его дебильной матушки. Поэтому прошу тебя, Александр, возьми брата, то есть, хотел сказать парня, на поруки.

— Хорошо… Ничего не обещаю, но я попробую!

— Этого для меня будет достаточно. Спасибо, Александр! Я твой должник.

— Э, нет, пока не должник. Я скажу, как всё пойдёт, и тогда уже доложу.

— В любом случае, спасибо, что хотя бы попытаешься.

— Не во что, — вздохнул я и положил трубку. — Эй, Карл, братишка. Что ты там стесняешься? Давай к нам!

— Кто это, дорогой? — повернулась Анна, а Катя прищурилась, вспоминая.

Всё-таки Анна была из провинции изначально, а Катя была дочкой императорского лекаря, и круг общения был немного другой.

— Это же Карл Годарт, верно? — улыбнулась она.

— Карл Годарт? Саша, это что, твой брат?

— Самый настоящий.

Я с улыбкой наблюдал, как полноватый молодой человек, понурив голову, как на казнь, идёт ко мне. А за ним множество слуг, и мне кажется, нянек, которые тащили его многочисленный скарб.

— Здравствуй, Алекс, — хмуро буркнул Карл.

Он мялся на месте, явно не понимая, как себя вести.

— Вообще-то, я Алек… — начал я, а потом махнул рукой. — Да один хрен, можешь звать меня Алексом. Иди сюда, братишка, я тебя обниму!

— Но что… — начал мямлить Карл.