Кодекс Охотника. Книга XXV (СИ)

— Откуда ты знаешь про полотенце? — удивленно сказал дед в воздух.

— Да знаю я. Рублей сто за кусок тряпки — нормально? — улыбнулся ему.

— Я начал вытирать лицо, всё покрытое слизью из желудка твари, одновременно пытаясь завязать разговор.

— Ну не я же. Что это за ружьишко у тебя такое волшебное, что такую тварь вдребезги разнесло?

— Я… Это… Того… — старик замялся, и я решил больше не шокировать его.

— Да ладно, шучу я.

Я тщательно вытерся и спросил дорогу к ближайшему телефону. Вот только в самый последний момент вместе с полотенцем решил оставить один бриллиант, который нашел в лаборатории в сейфе и забрал с собой. Там их было целый мешочек. Походу «освоенные» государственные средства уходили, в том числе, и в твердую валюту. Там были золотые монеты разных стран и вот этот мешочек с драгоценными камнями.

А деда надо было поощрить. Как он лихо с двустволкой на Урабороса вышел!

Я давно понял, что легко быть смелым, когда ты заведомо сильней. Гораздо сложнее проявить смелость, когда ты знаешь, что погибнешь. Хотя… был другой вариант, что дедушка старенький, и не соображает ничего. Зачем сразу думать о плохом? Пусть себе хоть новое ружье купит.

Я быстро добежал через тень в деревню, и связался со своими. Через полчаса меня уже подобрал «Буревестник», который отвез на аэродром. С лабораторией я закончил окончательно. Но не закончил с Оренбургом. Хотя не я буду с ним заканчивать. Сара Абрамовна сейчас садилась в комфортабельный реактивный самолет в Иркутске, дабы оказать, как она выразилась, «посильную помощь одному поцу». Она имела в виду губернатора Оренбурга, если что.

Не то, чтобы «поц» её об этом попросил, скорее, это было ее собственная инициатива. В Иркутске все шло по плану. Она почувствовала вкус власти. Такими темпами, скоро её в Императрицы выдвинут. Ну, если бы у нас была демократия. А так-то Елизавета Петровна может спать спокойно.

Вернувшись в усадьбу, первое, что я увидел — вечерние посиделки подружек в беседке. Ну, Аня-то понятно. Она давно сделала усадьбу штаб-квартирой моей маленькой, но гордой корпорации. С Катей тоже всё ясно. Куда она, беременная, денется?

А вот Хельга с Ингрид зачастили. Между вылазками в Эпицентр, они стали часто здесь появляться. Как правило, Ингрид пропадала сразу после того, как здоровалась и после первой чашки чая. Одновременно с этим куда-то пропадал Ратник. А это, конечно, было совпадением. Ага! Ну, а Хельга разговаривала с моими жёнами о чём-то важном. При моём появлении они на меня странно посмотрели и замолкли. Может, всё-таки надо подослать Шнырьку их подслушать? Да не, своим жёнам надо доверять.

— Как всё прошло? — поинтересовалась Анна. — Нормально. Урабороса грохнул… Даже, двух, — поправился я, — а третьего прогнал.

— Что?! — глаза у Хельги стали, как на пять копеек. — Уробороса, Мирового Змея?

— Какого такого мирового змея? — нахмурился я, внимательно выбрав самую румяную булочку и с удовольствием её откусив.

— Дорогой, при всём уважении, — скривила носик Катя. — Отойди в сторонку, от тебя воняет, и ты весь грязный.

— Прости, милая.

Я помню, что у Кати токсикоз, и я отошёл на пару шагов, повернувшись к Хельге.

— Ну, Уроборос — мифический Мировой Змей, — продолжала она пояснять, — который кусает себя за хвост.

— А, нет, этого дебила не встречал, — скривился я.

— Почему дебила? — удивилась Хельга.

— А вот нахрена кусать себя за хвост? Нормальные Ураборосы кусают других.

Хельга молчала и хлопала глазами. Мои жёны не выдержали и рассмеялись.

— Ничего, милая, — успокаивающе погладила Аня по руке Хельгу. — К его юмору со временем привыкаешь.

— Но это не точно, — добавила Катя, и они рассмеялись ещё громче.

— Ладно, развлекайтесь, — сказал я и пошёл домой.

Тщательно вымылся и переоделся. Время было уже послеобеденное. Нагибать кого-то было уже поздно, тем более на пустой желудок. Поэтому я спустился вниз. И, как всегда, передо мной возникла Семёновна.

— Чего изволите, ваше благородие? Ушица ароматная есть, супчик грибной, и котлеток я нажарила сочненьких!

— Не, времени рассиживаться нет. А сделай-ка мне, Семёновна, бутерброд нормальный, — улыбнулся я, приобняв по-дружески кухарку за плечи.

Та покраснела, заговорщически улыбаясь.

— На пол-батона? — уточнила она.

— А, гулять так гулять! Давай на весь батон!

— Минуточку, — сказала она и быстро скрылась на кухне.

Для интереса засёк время. Прошло ровно двадцать восемь секунд, когда она появилась с разрезанным пополам белым батоном, внутри которого была всякая вкуснятина.

— Спасибо, Семёновна. Ты, как всегда, лучшая.

Я взял батон и неспешно направился в сторону Байкала, потихоньку откусывая свой гигантский бутерброд.

— Вот ш-ш-шмот!!! — раздалось из воздуха.

— Чего это? — удивился я. — Хочешь, кусай.

Прямо передо мной в воздухе начали пропадать куски бутерброда.

— Э! Харе!!! — я отдёрнул батон в сторону, потому что он начал уменьшаться слишком стремительно. — Сгоняй вон к Семёновне. Она тебе новый сделает.

— Не хош-ш-шу к Семёновне. Твой вкуш-ш-шнее… Ши-ши-ши… — заржал мелкий, и мне захотелось дать ему подзатыльник.