Кодекс Охотника. Книга XXVI

А теперь все пошло крахом. В его пространство вторглась энергия Охотников. Те, кого здесь точно не могло быть, всё же здесь оказались. Теперь Максимус не знал, что делать, и ему до жути было страшно. Можно, конечно, убить этих близнецов, и умереть вместе с ними. Однако, энергии на быстрый цикл у него ещё слишком мало. Да и кто сказал, что Охотник не поймает его душу. Тогда о перерождении можно забыть.

Ну почему он такой невезучий? Именно об этом сейчас думал Максимус. Однако, шли минуты, а он все еще был жив, и тогда у него появилась мысль, что Охотник может быть молодым и неопытным. И тогда у него точно есть шанс! Именно потому он пробудил одного из детей для того, чтобы тот открыл глаза. И когда тот их открыл, то Максимус уже смог взглянуть на мир их глазами и… ужаснулся от того, что увидел.

Великий Охотник… Даже старшие братья бояться таких. Даже… Да все, мать его, бояться их!

Максимус попал. То, что он принял за слабость, было лишь игрой. С ним играли, а он повелся на это. Охотник сидел рядом с ребенком, и криво улыбался. На нем не было оружия или колючей брони, сотканной из душ чудовищ. Не было и артефактов. Он был уверен в себе настолько, что ему не нужны все эти игрушки.

И тогда Максимус принял последний свой вариант, который ему оставался. Но если не выйдет, то всё… Прощайте тела, и здравствуй, плен!

— Эм… — вдруг сказал проснувшийся близнец. — Дядя Саша… Тут такое дело. Мое сознание захотело поговорить с вами. Я не знаю, что это… — замялся сонный ребенок. — Но оно предлагает вам пройти ко мне в голову, чтобы обсудить условия сдачи.

— Сдачи? — хмыкнул Охотник, отчего эфирный план мерности пошел в разнос от количества распространившейся энергии.

Максимусу до усрачки стало страшно, хотя он умирал уже не одну сотню раз.

— Его сдачи… — вдруг сказал еще раз ребенок. — Он хочет обговорить условия, при которых…

— При которых я не убью его? — хмыкнул Охотник. — Интересно будет послушать.

Максимус хотел закричать, но нельзя было этого делать. Он ведь подключен сейчас к разуму детей, а это чревато тем, что они получат повреждения, которые уже не восстановить. Судя по всему, детишки важны для Охотника, а потому так делать не стоит. Вместо крика он стал судорожно придумывать, чем ещё может заинтересовать Охотника, чтобы не умереть прямо сейчас.

— Хм… — сказал ребенок. — Странно, мой внутренний голос не такой, как обычно.

— А какой? — улыбнулся Александр. — Напуганный?

— Да… — закивал головой ребенок. — Он говорит даже тогда, когда я этого не хочу.

— Это нормально, — погладил мужчина ребенка по голове. — Скоро он перестанет говорить.

Все… Хана… Максимус сознал, что практически нет выхода из этой ситуации.

Когда он уже думал, чтобы принять свой последний бой, то к нему вдруг пришла еще одна идея, но шанс был слишком крошечным. Ведь все его собратья давно усвоили, что Охотники бессердечные, и не знают такого понятия, как жалость. Однако, почему-то подумал, что вдруг эти дети все же имеют большую ценность, чем он даже может представить.

— Контракт! Триста лет он будет помогать, а потом уйдет. Сдача… Полная! — стал быстро шептать ребенок, и на его лбу выступила испарина. — Он просит… Просит… пощады…

В комнате воцарилась гробовая тишина, которую нарушил Охотник.

— Пощады, говоришь?.. Ну, что же… Пожалуй, мы можем поговорить, — новая усмешка на лице Охотника. — К тебе или ко мне? Максимус…

Он знает мое имя! Ооо… Насколько же он силен…

* * *

— Саш? — подошла ко мне обеспокоенная Анна. — У тебя всё хорошо?

— У меня? Замепфательно… — с набитым ртом ответил ей, и продолжил закидывать туда блины.

Блин, я уже не помню, когда такое было. Я, наверное, даже не жевал, а просто закидывал в рот еду, поглощая её, как Затупок.

Впрочем, это плохое сравнение. Затупок Пупсикович тоже сейчас находился на кухне, и жевал крайне медленно и аккуратно, даже не чавкая. А причина в том, что рядом находилась Анна. Ведь прежде она несколько раз пыталась научить его манерам, но Затупок был необучаем. Моя Анна от этого сильно расстроилась, но не через его тупость, а посчитав, что это она плохой учитель. Жена тогда была беременна, и часто плакала по пустякам. Говорила, что раз она даже Пупсика не может научить элементарным вещам, то какой же тогда будет мамой? После этого Пупсик в её присутствии мгновенно менялся и ел, как какой-нибудь благородный лорд.

Анна, кстати, замечательная мать. Несмотря на всю прислугу и личного телохранителя Иннокентия, она каждый день проводит по несколько часов с Антохой. И это при том, что она ещё успевает делать свою работу.

— У тебя такое лицо, словно ты только что сражался, — улыбнулась Анна. — Тяжело пришлось с детками?

— С детками? — хмыкнул я. — С ними легко… А вот с тем, кто живет в них, не очень. Впрочем, я уже все решил, и сегодня поведаю тебе и Кате интересную историю.

— Ой… А кто в них живет? — тут же всполошилась Аннушка.

— Вечером, дорогая! А пока мне нужно дожевать, и… раздать несколько указаний.

Анна чмокнула меня в щеку и убежала, а я продолжил жевать блины, при этом размышляя о своем.