Кодекс Ордена Казановы

— Вряд ли что-то будет. Голоса Романа не слышу. Только шёпот. — "Ну же, Роман!" Лёхин снова вызвал в воображении фотографию, на которой Ромка смеётся. — Улицы, улицы. Дождь, нудный дождь… Листья осенние…

— Её не вернёшь…

— Что?!

Шишики захлопали на Лёхина озадаченными глазами. Зов потеряли. По прямой Лёхин добежал до середины галереи — и до выхода на лестницу. Куда дальше?

— Что случилось?

— Должна быть строка: "Ты меня ждёшь". Ромка сказал другую: "Её не вернёшь". И всё. Связь оборвалась. Что делать?

— Так… "Её не вернёшь". Её — это кого?

— Ладу, наверное.

Первым сообразил Павел — специалист по сбору нужных реплик.

— Они сказали ему, что девушку затравили Чёрной Охотой! Сможешь ему передать, что она в безопасности?

— Он слышит только голос поющего. Если сейчас полностью не заблокировался.

— Тогда рифмуем — и поёшь. Какие там слова были сначала?

Общими усилиями родились строки: "Улицы, улицы. Дождь всё идёт. Лада в окошко смотрит и ждёт".

— Пииты, — пробормотал профессор, непонятно, то ли — насмешливо, то ли — вздохнув.

Прислонившись к стене, Лёхин снова зажмурился. Так, гитара, струнный перебор, вслух наспех придуманные простенькие слова. Спел раз. Тишина. Спел второй. Тишина. Спел всю песню и закончил придуманными словами.

"Она меня ждёт?" — не вздох, а шелест умирающего.

Шишики встрепенулись.

— Угу…"… смотрит и ждёт", — подтвердил Лёхин и прислушался.

Пауза. Напряжённое молчание.

— Дождь!.. — тяжело сказал Роман, словно уронил огромный камень, — и в полный голос. Голос сильного человека, терпению которого пришёл конец.

"Помпошки" с беззвучным воплем спрыгнули с ладоней Лёхина и в панике усвистали за стену, в коридор.

Белые волки поджали хвосты и попятились туда же, не спуская глаз с красно-синих оконных витражей галереи.

— Странная тишина. Как перед… — только и успел сказать Леонид.

— Прячьтесь! — крикнул Соболев и рванул за волками и Шишиками.

Замешкавшегося Лёхина сразу несколько рук втащили за стену — так что ему повезло. А замешкался он, потому что услышал всю фразу: "Дождь, разыщи меня!", произнесённую с отчётливыми интонациями: "Ну, всё! Дождались?!"

Витражи взорвались с грохотом и звоном. И не по одному окну, а все разом, как будто к каждому подсоединили бикфордов шнур, и кто-то, ничтоже сумняшеся, нажал на кнопку с чувством закоренелого террориста, выпущенного наконец-то на свободу.

— Каменный дождь! — крикнул Павел. Его с трудом услышали и закивали.

— Здесь опасно! — завопил Лёхин, почти не слыша себя в стеклянно-каменном громе. — Следующая строка — про ветер!!

Он смёл "помпошек" с пола и ринулся к лестнице.

"Ветер, найди меня!" — слова упали, словно холодные валуны, звякнув тяжёлыми кандалами, грохнувшими на пол.

— Лёхин, стой! У тебя кровь!

— Где?

— На лице!

— Да фиг с ней!

— У меня йод есть! — похвастал Павел. — И пластыри бактерицидные!

Если бы не ситуация, они б легли от смеха. А так — хохотали, чуть не воя, хватаясь за стены и перила, чтобы не упасть.

Только Лёхин знал подоплёку Павловой предусмотрительности. Он-то помнил, как испугался частный детектив за Мокия, раненного стрелами загонщиков. Но знал — и хохотал, как все остальные, стравливая напряжение последних минут.

Дохохотались. Выглянул со следующей лестницы некто лысый, в широченном халате тошнотворного, коричнево-болотного цвета, блеснул призрачными зеленоватыми глазами и удрал вниз.

— Вот они здесь какие — крысы-привидения! — нараспев высказался Павел. За каменным грохотом его расслышал только Лёхин.

Но остальные крысу заметили и насторожились.

Назад, в галерею, уже никак нельзя: ураган за стенами замка уже забрасывал камнями лестницу, внизу которой они стояли. Впереди — неизвестность, кишащая крысами на двух ногах. Но здесь, даже среди крыс, есть шанс прорваться, а в галерее одного шального камня хватит…

И они побежали по второй лестнице, через небольшую площадку свернули к третьей. Дыхание перехватило: третья спускала в небольшую залу, полную двуногих крыс.

Лёхин сквозь зубы потянул похолодевший воздух, когда узнал одного крысюка.

— Анатолий! — бесцеремонно ткнул он пальцем влево.

Леонид протяжно засвистел.

— А позади него — высокий, в чёрном? — поинтересовался Соболев.

Высокий, в чёрном, прятался в тени.

— Альберт, хозяин "Ордена Казановы". Вы же с ним сталкивались, Дмитрий Витальевич. Неужто не узнали?

— С ним-то я как раз не сталкивался. Как-то так получалось, что являлся я в кафе не вовремя, — его всё не было. Так говорите, это он?

— Будете прорубаться к нему? — деловито спросил Леонид. — Спину прикрою, если что.

— Лёхин, а с Романом что теперь?

— Он где-то там, за этой крысиной стаей. Всё за то, что драться придётся.

— Можно подумать — кто-то отказывается. — Олег с улыбкой оглядел противника, поэтому не заметил, как белые волки скептически посмотрели на него. Лёхин им усмехнулся: август вспомнили.

— Леонид, ты у нас товарищ, выученный многому. В том числе и противодействию агрессивной толпе. Вот они стоят — вот мы. Как думаешь, стоит ли проводить мирные переговоры? Хотя бы попытаться? Вы нам Ромку — мы уходим!