Кодекс Ордена Казановы

— Ох, Дормидонт Силыч, как можно одному! — взмолилось привидение. — И место ведь незнаемое. И неудобно — без спросу-то. А вдвоём, поди, не так страшно!

3.

Привидения деликатно удалились, чтобы не отвлекать хозяина от общения с гостями. Касьянушка, правда, не хотел деликатно уходить, а хотел деликатно присутствовать. Но грубый Дормидонт Силыч и юный хулиган Линь Тай схватили его за руки и мигом сунули в стену. Последним, словно страхуя отход, удалился Глеб Семёнович.

Из толпы привидений, насчитывавшей сорок с небольшим личностей, в соседней пустовавшей квартире осталось четверо. Все они заявили, что местечко им полюбилось и большего искать и желать им не нужно. А одиночество, традиционное для привидений? Ха, пообтёрлись! А стерпится — слюбится!

Лёхин справедливо подозревал, что дело не в удобной квартире, а в удобстве её расположения — стенка в стенку с квартирой человека, который видит и слышит привидений. Кроме всего прочего привидения умилостивили Елисея завидным послушанием, лишь бы бывать в Лёхинском доме. А домовой ненароком совершил открытие: привидениями, точнее — их поведением, можно управлять замечательным средством, включающим в свой состав кнут и пряник. И средство это — книги! Четверо оставшихся как специально подобрались — все любители чтения. Волей-неволей приохотили к чтению и домового. А что делать? Перелистывать страницы призраки не могут, вот Елисей и помогал. А пока переворачивал, пару-другую строк вычитал — и сам заинтересовался. Сначала четыре книжки лежали на столе — добавили пятую… Домовой странички переворачивал в свободное время, а такого у него маловато. Пробовали Шишика уломать — тот хулиганил больше: страниц не трогал, а нырял в буквы, которые начинали плавать и глазами моргать. Привидения возмущённо орали, Шишик балдел на буквенных волнах, таращась на всех наивными глазами, прибегал Елисей (если Лёхина не было дома), хватал "помпошку" за шкиряк и быстро-быстро шуршал страницами. В квартире воцарялась тишина, а потом Глеб Семёнович вплывал на кухню и торчал виноватым столбом, стараясь как бы нечаянно попасть на глаза домовому. Листать пора!

А уж как любят привидения ночи! Елисей и Никодим за самоваром (купил им всё-таки Лёхин посудину!) ведут неспешную беседу, а перед каждым по две книги — и листают, и листают! Привидения всеядны, а домашняя библиотека Лёхина солидна. Конечно, хитрован Касьянушка уже сообразил-приметил, что в конце почти каждой книги реклама других есть, и начал с воодушевлением рассказывать Лёхину, как было бы здорово иметь дома ещё и вот "энту жутко антиресную вещь"!

… Лёхин перешёл в комнату, чьи окна выходят во двор. Две чёрные машины одна за другой остановились у его подъезда. Из первой выскочил водитель с зонтом и открыл дверцу для единственного пассажира. Из второй никто не вышел, и Лёхин подумал: похоже, в машине телохранители. Раньше Егор Васильевич приезжал в одной машине и охраняли его один секьюрити и водитель. Это что же: беда того уровня, когда приходится опасаться за свою жизнь? Ладно, что гадать. Сам всё расскажет.

До Лёхиной квартиры Егора Васильевича сопроводил шофёр. Фамилия его Данилин, но для удобства окружающие, в том числе и жена, звали его Данилой. Парень не возражал и настолько привык к прозвищу, производному от фамилии, что на Андрея порой и не откликался.

Войдя в квартиру, Егор Васильевич распорядился:

— Я знаю, Алёша, ты для моих гавриков тоже приготовил стол. Собери что есть в походном порядке — в сумку, что ли, какую, а Данила вниз снесёт. Сегодня они в машине столуются.

Лёхин хотел было возразить-разжалобить — дождь, мол, сыро, промозгло, но пришёл к выводу, что старик хочет ну очень конфиденциальной беседы. Что ж, он усадил Егора Васильевича за стол, показал, как резать караваец — с крышки начинать! — и поспешил на кухню. Здесь счастливый Данила шёпотом охал и ахал и жмурился от запахов.

— Лёхин, это всё нам?!

— Сколько вас там?

— Трое!

— Что будете — чай, кофе?.. Ладно, два термоса дотащишь — и с тем, и с другим. Вот этот пакет неси осторожно: здесь пирог и хлеб. А вот в этом — салаты, закуски, отдельно — вилки, тарелки и чашки. Нож дать?

— Свой есть! Лёхин, ты как будто догадался, что мы сегодня на голодном пайке. Весь день по городу мотаемся, аж животы подвело.

— Гостей ждал — гостям накрыл, — хмыкнул Лёхин и всё-таки спросил: — А дотащишь? Может, ребятам позвонить — пусть встретят?

— Своя ноша не тянет!

Довольный Данила церемонно откланялся и почти строевым шагом направился к входной двери. Пока Лёхин открывал ему, из сумки с закуской выскочил Елисей и отошёл в сторонку.

— Ты чего? — прошептал Лёхин, прислушиваясь к лифту.

— Голодные же! — проворчал Елисей. — Колбаски да сыра им добавил. Не заругаешься, Лексей Григорьич?

— Ты, Елисей, молодец. Я-то не сообразил. Конечно, сидели бы здесь, я б и сам выложил кое-что из холодильника. Просто очень уж неожиданно они внизу остались.

Домовой благодушно хмыкнул в бороду и вместе с Лёхиным заторопился в зал.