Кодекс Ордена Казановы

Коротко доложив профессору о встрече, Лёхин погрузился в размышления, как и куда из зала могли пропасть двое. Если только Ромка не сообразил вывести Ладу, как Лёхин вытаскивал частного детектива, — через окно. Но зачем вообще надо было исчезать? Валя описывает Ладу практичной девушкой. Неужели внезапная влюблённость затмила ей всё? Ведь она могла предупредить подругу: "Прости, пока ты на работе, мы с Ромкой погуляем немного, а потом мы с тобой перезвонимся". Или всё-таки Ромка своей способностью влюблять заморочил девчонке голову и смог уговорить на всё, что угодно? Но и для него логичней было бы привести Ладу в пустую квартиру родителей, которые уехали, как говорит бабка Петровна, надолго. Нет, здесь явно что-то не то.

Видимо, профессор тоже размышлял об исчезновении юной пары, потому как вскоре нарушил молчание, рассеянно спросив в воздух:

— Интересно, почему те двое тащили частного детектива именно в тот коридор? Он же, по вашим словам, тупиковый.

Лёхин пожал плечами, не заботясь, увидит ли Соболев, и закрыл глаза. В неясном сумраке задвигались тени, фигуры, знакомые и неизвестные, а потом потянуло вниз, и в какой-то миг Лёхин понял, что засыпает. Но и во сне он цеплялся за размышления о деле и риторический вопрос Соболева. И вдруг ясно увидел: по тому самому коридору хозяин "Ордена Казановы" и Анатолий торжественно несут тело частного детектива, а за ними торжественно шествует эскорт зелёных крыс-призраков — на задних лапах. А злодеи донесли жертву до конца тупика. В полу оказалось отверстие, длиной в человеческий рост, куда и бросили несчастного Павла Ивановича. И ушли. А крысы-призраки сели по краям дыры и нижними конечностями принялись болтать в чёрном пространстве, с наслаждением прислушиваясь к монотонно повторяющемуся звуку: плюх — упало в зловещие подземные воды тело… Плюх… Плюх…Только когда сбоку ни с того ни с сего свалились "помпошки" и вежливо хрюкнули на чёрную дыру и крыс-призраков что-то вроде: "Ой, что это?", Лёхин понял, что задремал и видит вариации на тему хоррор-готических приключений.

Он открыл глаза. Машина заворачивала во двор. Ветер вкосую шлёпнул охапку дождя на ветровое стекло. В быстро меняющемся капельном рисунке Лёхин, даже сонный, уловил нечто знакомое. Мокрые лохмы? Чья-то мокрая озабоченная физиономия? Кто, в конце концов, мог привидеться, если он только что напряжённо раздумывал о коридорах "Ордена Казановы"? Конечно же, Бирюк! Надо снова разыскать подвального и задать ему, как аборигену и старожилу, простенький вопрос. Для всякого другого — человека, естественно, — этот вопрос прозвучит, может быть, и по-дурацки, но, надеялся Лёхин, не для обитателя паранормалья: "Не построено ли здание с кафе на паранормальной местности?" Однажды Лёхин уже сталкивался с выходом в чуждое Земле пространство, а вдруг — здесь то же самое?

Машина качнулась и встала напротив подъезда. Лёхин торопливо пробормотал:

— Спасибо, что подвезли. До свиданья.

— До свиданья, — негромко ответили из машины.

Он не стал ждать, пока она отъедет. Бегом в подъезд, в лифт — Шишик укоризненно проскрипел, кажется, высказался по поводу оплавленных кнопок на панели. Почти равнодушно Лёхин откликнулся:

— Хочешь сказать, только что заметил?

От лифтовой двери до квартиры он добрёл, не помня, как это произошло: глаза налились такой тяжестью, что открыть их не смог. Задним числом он ещё удивился, что "помпошка" за ухо не дёргала, чтоб разбудить. Оказалось, Шишик успел сбегать за помощью: сначала на лестничную площадку выскочил Касьянушка и ахнул-запричитал при виде почти спящего хозяина, который сначала ковырялся в кармане куртки, а потом застыл, снова впав в дремоту, и напрочь забыл, что же он потерял в кармане. Потом сквозь ещё закрытую дверь просочился Елисей, увидел хозяина в странном состоянии — сам открыл дверь. Лёхин перешагнул порог и как-то уже необязательно вспомнил, что искал ключи.

Если б не Елисей и двое соседских домовых, Лёхин так в мокрых ботинках и доплёлся бы до спальни. Ахая на хозяйскую сонливость, домовые сняли обувку чуть не на ходу. А когда он в совершенном изнеможении свалился на кровать, Елисей даже не стал убиваться из-за свежевыглаженного покрывала, застеленного только утром. Из старенького шифоньера домовые выволокли одеяло и укрыли им одетого хозяина — раздеть до исподнего Шишик не разрешил: так разорался и распсиховался, едва Елисей с Лёхина начал свитер тащить, что человека оставили в покое. У Шишиков свои резоны — что делать, а чего не надо.

Итак, укрыв Лёхина, домовые устроили конференцию.

На повестке дня — простите, ночи! — единственный вопрос: "Что с хозяином?"

Сначала предположили колдовство. Обследовали — и никаких плетёнок не нашли. Потом решили: всё очень просто — намаялся человек, набегавшись. Сняли показания с Шишика — долго переглядывались, пожимая плечами: и потяжелее дни бывали у хозяина, но чтобы так спал после дневных хлопот?..