Кодекс поведения

Низкие тучи разверзлись, и хлынул холодный дождь. Джени набросила на голову капюшон, но прежде оглянулась по сторонам, не смотрит ли кто на нее. Члены искусственно созданной секты Хаарин, подобно своим более дисциплинированным собратьям из исторически сложившихся сект идомени, предпочитали держаться на расстоянии от своих человеческих соседей.

Кроме тех случаев, когда дела того требуют. Хаарин состоял из мелких правонарушителей и других асоциальных элементов — специально придуманная секта-свалка, куда сбрасывали мусор нормальные секты. Хотя Джени слишком хорошо понимала хааринцев, она все еще не знала точно, то ли они обосновались в человеческих колониях, чтобы досадить своему правительству, то ли потому что им действительно было по душе это соседство. В любом случае их вполне устраивали такие понятия, как гибкая система отчетности. Хааринцы занимались торговлей и не питали особого уважения к правилам и предписаниям Содружества, почти колониальным по своей строгости.

Они, наверное, сейчас все в доме собраний. Ждут выступления Тсеши. Возобновление формальных дипломатических отношений между Содружеством и путаницей миров Шеры, а также последующий пересмотр торгового и налогового законодательства волновали их не больше, чем начальство Джени в Торговой Ассоциации.

Я чувствую, инспекторам предстоит большая работа. Джени поежилась: дождь припустил сильнее, густой туман окутывал дома и полз вдоль пустынной улицы. Как вдруг на некотором расстоянии, в тумане краем глаза она уловила неясное движение. Желудок сжался, как обычно бывало при встрече с хааринцами Северного порта. Их предками были Виншаро и Патен, и наследственные черты еще не стерлись. Приближающийся хааринец был жилистым, худощавым, два метра ростом. Его желто-оранжевая кожа, казавшаяся человеку отвратительно желтушной, в мире идомени означала происхождение из пустынных районов Шеры.

Это всего лишь Джента. Волнение Джени улеглось. Знакомый хааринец шел ей навстречу, шагая широко и свободно. Его намокший темно-зеленый дождевик облепил такого же цвета рубашку, перехваченную поясом, и брюки. Края дождевика цеплялись за ремни высоких, по колено, сапог. Одежда намокла, красивые каштановые волосы слиплись, но хааринца это, кажется, совершенно не беспокоило. Его узкие плечи, изрезанные морщинами скулы, широко поставленные желтые глаза довольно красноречиво говорили о том, что он потомок чита.

— Ниа Шо-ри. — Джента приложил к груди руку, правую, ладонью внутрь — знак приветствия и даже почтения. — Ты не на гологр-рафии, не смотр-ришь выступления? Все идомени собр-рались там, смотр-рят выступления. — Он картавил и шепелявил, губы роняли слова, едва шевелясь. — Вместо этого ты бр-родишь здесь, под дождем.

— Да, ни-Джента, я не люблю официальные речи, — ответила Джени, сделав тот же жест приветствия. Кроме того, мне нужно пройтись, чтобы успокоить нервы. Но хааринец не поймет, что такое нервы, даже если хлестнуть его этими нервами по заднице, так что нет смысла и говорить об этом. — А почему ты не в большом зале? Тсеша — потомок Виншаро, а они всегда были благосклонны к хааринцам. Тебе его речь могла бы понравиться.

Джента поднес к лицу руку с веретенообразными пальцами и смахнул с безволосых щек капли дождя. Его пристальный взгляд пронизывал Джени насквозь. Она, как никто другой, должна была бы уже к этому привыкнуть, но откровенный взгляд идомени с его темными радужками, окруженными склерой более светлого оттенка, все еще вызывал ощущение дискомфорта. Пялиться незнакомцам в. глаза считалось запретным во всех традиционных сектах идомени. Но хааринцы Северного порта усвоили этот обычай ради интересов своего бизнеса. То, что она бесила до чертиков большинство представителей человеческого рода, было тут совершенно ни при чем. Даже не сомневайся.

— Я не дожидался, пока Виншаро прикажут мне жить в мире людей, — ответил Джента, — и не нуждаюсь в их указаниях, чтобы работать с людьми. — Как все его соплеменники, он становился более убедительным, когда хотел что-то доказать. — Ни-Ро Тсеша не за Хаарин. И не за Виншаро. И даже не за идомени. Он за то, что находится здесь. — Джента ткнул себя в живот, где, как верили большинство идомени, обитала душа. — А борьба за это не касается прав Гейт-уэя или изменения условий соглашения.

Сделав рассеянный прощальный жест, он двинулся дальше своей дорогой.

— Это повредит делам, — продолжал он, и туман поглощал его рокочущий голос. — Повредит, как это было раньше. Уже сейчас это чувствуется. За последние недели не пришло ни одного корабля — куда все они подевались? Ни к чему хорошему это не приведет. Ни к чему хорошему.

И Джента исчез в тумане, оставив Джени мокнуть под дождем в одиночестве.