Кодекс Прехистората. Суховей (СИ)

Я секунды поколебался, затем подтвердил получение приказа, и, оповестив Палыча, направился в обратный путь. Прошло уже полминуты, когда я догадался, что шагая даже очень быстро, я не успею добраться вовремя. Пришлось перейти на бег. Выглядело это немного странно, но приказ есть приказ — я принял эти правила. К концу первой минуты я понял, что не проделал трети пути, на которые она предполагалась, и мне пришлось припустить ещё сильнее. В итоге я прибыл в нужное место спустя обозначенное время с небольшим хвостиком.

Василий Иванович скептически посмотрел на меня краснолицего, промокшего от пота и конвульсивно втягивающего воздух, затем взглянул на часы.

— В принципе, уложился, — констатировал он, — но мне не нравится твоя одышка. Надо бы подтянуть выносливость.

— Вообще-то я регулярно выхожу на пробежки, — попытался я оправдаться.

— Неважно сколько ты тренируешься. Важно — как, — выдал инструктор. — Ну ладно, с этим мы разберёмся. А сейчас пошли к машине, немного прокатимся.

— У меня форма насквозь, и вся в пыли, я вам салон испорчу, — предупредил я.

— Спокойно, Романов, — парировал Ерёменко, — машина служебная, и девок я здесь не вожу, так что обойдёмся без жеманства. Залезай.

Я залез, и мы покатили по незнакомой мне грунтовой дороге вглубь полигона. Через пару минут я понял, что подъезжаем к стрельбищу, только с другой стороны.

— Ты что думал, оставлю тебя без десерта? — хмыкнул инструктор, выходя из автомобиля. — Пойдёшь стрелять как миленький.

И мы направились к пункту боепитания, где Василий Иванович перекинулся парой слов со старшим. Тот коротко велел молодому парнишке, сноровисто вскрывавшему цинк, выдать нам патроны, что боец и сделал, протянув нам через окошко пять снаряжённых магазинов.

После этого мы подождали, пока отстреляются другие курсанты, и отправились на огневой рубеж. Мне сразу понравилось, что стрелять пришлось не из положения лёжа. В оборудованной траншее вести огонь предполагалось из положения стоя, с удобным упором на бруствер. Правда, блеснуть навыками стрельбы мне это не помогло, да и какие навыки. В стрельбе из нарезного оружия я так и не успел попрактиковаться, хотя карабин был куплен ещё год назад.

В итоге, к концу первого магазина, я с горем пополам, смог поразить ближайшую мишень, а дальнюю я даже видел с трудом во время прицеливания. Ерёменко молчал. Я, не глядя на него, сменил магазин, и по команде приготовился продолжать стрельбу.

Теперь я расслабился, представил себя пришедшим в стрелковый клуб с единственной целью — расстрелять десяток другой патронов лишь для собственного удовольствия. Стал поудобней, взял низ грудной мишени на прицел, выдохнул и потянул спуск. Результата не было, но я заметил, как пули выбили грунт ниже цели. Видимо недостаточно плавно спустил курок. Следующей короткой очередью я поразил мишень и перевёл автомат в режим одиночного огня. Дальше дело пошло лучше: после одиночных выстрелов оружие незначительно уводило в сторону от цели, и я мог быстро её находить и стрелять снова. Таким образом, я уже на седьмом патроне уложил ростовую мишень. Наконец, я почувствовал определённую уверенность, и остальные магазины израсходовал на укрепление начальных навыков.

Примерно так же, как и сегодняшний, пролетели следующие три дня. Полигон жил и работал круглосуточно, семь дней в неделю. Я учился оказывать первую помощь, метал учебные гранаты, стрелял из пистолета, автомата, пулемёта, и даже был удостоен десятка выстрелов из СВД. Я повторял и улучшал некоторые, показавшиеся мне сложными, упражнения. Удивился, как хорошо работают с резервистами инструктора от военных. Они терпеливо, доходчиво, и главное, до достижения положительного результата, доводили нам все тонкости боевой подготовки. За эти дни я уже знал и умел больше, чем за месяцы военной кафедры и срочной службы. В конце учебного дня Ерёменко, как правило, проводил дополнительный инструктаж на тему того, как полученные навыки могут пригодиться именно мне. В его наставлениях приводилось множество реальных примеров из собственного опыта, и я понял, что мой инструктор прошёл огонь и воду, прежде чем оказаться на непыльной работе в фонде.

Мы выезжали на полигон то в первую, то во вторую смену, через день. Стоит ли говорить, что за полдня занятий я уставал так, что ни о каких пробежках или поездках на минеральные источники речи не шло. Вкусные обеды и ужины мне готовила милая старушка из соседнего дома, к которой я всё же решил обратиться. Проблем со сном больше не наблюдалось.

Вот и сегодня, после второй смены, я прибыл домой около семи. Плотно поужинал, и не нашёл ничего лучше, как завалиться на диван пересматривать экранизацию «Трудно быть богом», Стругацких.

Очевидно, я начал дремать уже на первых десятках минут фильма, выхватывая сознанием куски киноленты. Из благостного состояния меня нагло вывел разрывающийся где-то в коридоре телефон. Звонил мой личный мобильный. Это была Вика, и с первых мгновений разговора я понял, что с ней что-то не так. Сонное состояние тут же развеялось.