Кодекс Защитника

Прапорщик открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг вспомнил, что он при исполнении, и, заикаясь, выдавил:

– Нет, это ты давай говори, кто таков? Документики предъяви!

Мужчина протянул ему визитку и паспорт. Прапорщик почувствовал себя в привычной обстановке, не рассматривая, убрал карточку в нагрудный карман и принялся изучать паспорт.

Тем временем мужчина достал из кармана телефон, быстро набрал на клавиатуре несколько слов и нажал кнопку передачи сигнала. Все, кто был в непосредственной близости, услышали в своих мобильных телефонах сигналы пришедших смс-сообщений: «Всем верящим в Бога! Завтра в 12:00 я вызываю обидчика или обидчиков слабых по возрасту Прасковьи Ивановны Сергеевой и Григория Федоровича Сергеева на лобное место города N для свершения Суда Божьего.

Основание: защита чести и достоинства. В свидетели правосудия приглашаются представители всех религиозных конфессий. Если по какой-либо причине я не смогу явиться на этот суд, то прошу ближайшего верящего в Бога принять на себя функции Защитника. Справедливость должна быть восстановлена.

Сын Божий Игорь Панкратов».

* * *

Майор Щеглов, дежурный по городу, положил перед собой багряный паспорт и тупо уставился на златоглавого орла, выбитого на обложке. Впервые в жизни он чувствовал себя виноватым и не мог поднять глаза на человека, который сейчас сидел перед ним. Он покосился на заявление чиновника Инчакова. Если судить по тому, что в нем написано, перед ним сидел явный нарушитель порядка.

Майор все понимал, но что-то давно забытое мешало ему окончательно утвердиться в этой мысли. Он вздохнул и посмотрел на спокойно сидящего перед ним человека.

– Ну и что прикажешь мне с тобой делать, Панкратов?

Мужчина отреагировал молниеносно:

– Поступай по совести, майор, и все будет хорошо.

– По совести, говоришь? – Щеглов снова взял в руки паспорт и открыл на странице, где стояла печать прописки. – А вот меня всю жизнь учили жить по закону.

Панкратов согласно кивнул:

– Если закон Божий, то это и есть совесть.

Щеглов поморщился. Разговор шел явно не в ту сторону.

– Ну, о законе Божьем позже. Поговорим о мирских делах. Вы помешали началу строительства важного объекта. Нанесли государственной компании ущерб в миллионы рублей, если не больше.

При этих словах Щеглов почувствовал непреодолимое желание отвернуться.

– А это уже не просто хулиганство, это государственное преступление. Вы понимаете, чем вам это грозит?

– Государство – это бездушный механизм без роду-племени. Оно может ошибаться.

Щеглов хмыкнул:

– А ты не можешь?

– И я могу. Но я отвечу за свой поступок, а государство – нет.

– Как это нет? Есть же чиновник, который всесторонне рассмотрел проблему и поставил подпись под решением. Он понесет заслуженное наказание, если выяснится, что решение неправильное.

– Как выяснится? Кто примет такое решение?

Майор заморгал:

– Кому положено принимать такие решения. Власти.

– Отлично. Если вы знаете этого чиновника, то пусть он завтра придет в двенадцать часов пополудни на площадь. Суд Божий решит, кто прав, а кто виноват.

Щеглов недовольно поморщился:

– Какая площадь? С чего вы решили, что вас туда пустят? И что вообще туда кто-то придет?

Рыжебородый нажал кнопку на часах, и перед глазами Щеглова раскрылся световой экран, на котором засветились яркие буквы: ПОСТУЛАТЫ СУДА БОЖЬЕГО.

Панкратов прокомментировал надпись:

– Ему лучше прийти. Статья шестая Основных постулатов Суда Божьего гласит, что отказ от Суда Божьего считается признанием вины.

Майор недоуменно пожал плечами:

– Бред какой-то. Вы сумасшедший. Псих.

Панкратов сунул руку в карман, достал оттуда справку о своем полном психическом здоровье и протянул ее майору.

– Нет, я абсолютно здоров. Вот свидетельство комиссии самого высокого уровня.

Майор открыл было рот, но сказать ничего не смог. Надо было принимать какое-то решение. Он посмотрел на часы. Они показывали два часа пополудни. Генерала наверняка уже нет на месте. Можно было, конечно, позвонить на мобильный, но вдруг он в бане или на теннисе. Нет, сейчас генерала лучше не беспокоить. Тогда когда? Завтра утром? А что делать с этим? В камеру посадить? А вдруг это какая-то комиссия из центра?