Кодекс звезды

– Вот и славно! – Я облегчённо вздохнул. – Теперь перейдём к другому, не менее важному вопросу. Государство не намерено далее терпеть существования на своей территории бандитской шайки бывшего атамана Анненкова. – Дутов опять насупился. – Для полного уничтожения этого бандформирования создаётся оперативная группа, состоящая из частей Сибирского военного округа, Сибирского, Семиреченского и Оренбургского казачьих войск. От Сибирского военного округа в оперативную группу входит отдельная пехотная бригада, усиленная артиллерией и бронетехникой. Два конных полка от Сибирского и по одному конному полку от Семиреченского и Оренбургского войска.

Дутов резко встал.

– Что такое?! – грозно поинтересовался я.

– Мне будет трудно исполнить такой приказ, – глядя прямо перед собой, чётко выговорил Дутов.

– Почему? Извольте объясниться! – потребовал я.

– Атаман Анненков мне лично известен, – сказал Дутов. – Я считаю его добрым казаком и… своим другом! К тому же он пользуется популярностью среди оренбургских казаков.

– Тогда посмотрите, что вытворяет на захваченной территории эта популярная личность, и, как вы изволили выразиться, добрый казак!

Я швырнул на стол несколько фотографий. Дутов подошёл, стал брать снимки в руки. Разглядывал, переворачивал и читал сопроводительные надписи, заверенные подписями работников прокуратуры и гербовыми печатями. Я представлял, что он сейчас испытывает. Снимки были ужасными. Особенно шокирующей выглядела фотография, на которой была изображена мёртвая женщина без одежды, с отрубленными грудями и вырванным глазом. Рядом на кол был посажен грудной ребёнок, изо рта которого торчала отрубленная материнская грудь. Закончив разглядывать снимки, атаман, не спросив разрешения, тяжело опустился на стул и расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике кителя: ему стал душно.

– Вы исполните приказ, атаман! – жёстко сказал я. – Иначе я буду расценивать ваш поступок как одобрение действий Анненкова. А чтобы вам было легче справиться с популярностью этого бандита среди ваших казаков, опубликуйте эти снимки, пусть их увидят во всех станицах!

* * *

До отъезда из Оренбурга я успел посетить Главные железнодорожные мастерские, где пообщался с рабочими. На мне был надет, разумеется, не вицмундир, и даже не мундир генеральский, но и под простого работягу тоже рядиться не стал. Надел щегольскую форму, как у моих охранников – я вам её уже описывал – на которой генеральские звёзды на погонах были мало различимы. Прицепил к гимнастёрке орден Боевого Красного Знамени – знал: среди рабочих он пользуется особым уважением.

По случаю моего прихода собрался митинг – пролетариату без этого никак! Когда меня объявили, и я вышел на трибуну, из разных уголков цеха, где проходил митинг, послышался свист.

– Чего свистите, товарищи? – весело спросил я. – Или не по душе я вам?

Стоящие ближе к трибуне от столь откровенного вопроса вроде смутились. Только старый рабочий с обвислыми седыми усами пробурчал под нос:

– Чёрт тебе товарищ…

Сказал он это негромко, но я услышал и попытался поймать его взгляд, но рабочий тут же опустил глаза. В это время из дальних рядов послышалось:

– А чего ж ты, мил человек, к нам не в той одёже пришёл? Али запачкать побоялся?

– Не в той, говоришь? – я пошарил в толпе глазами. – А в какой надо было? Где ты там прячешься? Выходи вперёд, не бойся, потолкуем!

– А я и не боюсь! – Через толпу стал протискиваться крепкий мужчина средних лет в промасленной спецовке. Встал перед трибуной, посмотрел мне прямо в лицо, усмехнулся.

– Вот он я, весь перед тобой!

– Так в какой одежде я должен был к вам придти? – ещё раз спросил я.

Ничуть не смущаясь, рабочий ответил:

– Ты, товарищ – или может, господин? Как нам тебя правильно величать? – ты тут перед нами дурочку-то не валяй. Слыхали мы, как ты в шитом золотом мундире перед местными буржуями да казаками кренделя выписывал! Скажешь, не было этого?

– Почему не было? – пожал я плечами. – Было.

Рабочие зароптали, и мне пришлось повысить голос.

– Этот мундир, товарищи, ко мне, стоящему на этой трибуне, отношения не имеет…

– Как так? – воскликнул рабочий. – Чужой, что ли, надевал? Вот потеха!

Возникший смех перекричать было ещё труднее, мне пришлось поднапрячь связки.

– Да ты дослушай сперва, а уж потом зубы скаль!

Рабочий повернулся к толпе, поднял вверх обе руки и громко прокричал:

– Тише, товарищи, он, оказывается, ещё не всё сказал!

Шум и смех пошли на убыль. Рабочий повернулся к трибуне и предложил:

– Говори!

– Спасибо, – поблагодарил я и вновь обратился ко всей аудитории: – Товарищи, с атаманом Дутовым я общался как представитель государства – нашего с вами государства! И мундир мне нужен был для того, чтобы атаман знал своё место и отнеся ко мне с должным уважением!

– И что, получилось? – спросил рабочий. – Испугался атаман мундира?

– По крайней мере, главенство моего мундира над собой признал!

– Слышь, братва, – повернулся рабочий к товарищам, – Дутов перед позолоченной тряпкой спасовал!

Я смеялся вместе со всеми, а когда смех стал стихать, вновь обратился к рабочему: