Кодекс

Эдвард работал в крупной финансовой фирме по адресу Манхэттен, город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США. Он был высок, хорош собой, с темными волосами. Было почти десять вечера, и Эдвард очень устал. Он шел мимо Централ-парка, глядя на небо.

Ему было жаль себя. Его карьера протекала успешно, и в свои двадцать пять лет он успел приобрести весьма значительное состояние, но чтобы добиться этого, ему приходилось очень много работать. После долгого общения с трудными клиентами, изучения рынка и тому подобных занятий он иногда спрашивал себя, стоит ли одно другого.

Был летний вечер, довольно теплый, но с погодой происходило что-то странное. Дул ветер, и воздух был насыщен электричеством. Надвигалась гроза.

Что-то слегка ударило Эдварда между лопатками. Он обернулся и увидел гонимый ветром листок бумаги.

По улице в его сторону бежала красивая темноволосая женщина — уже не первой молодости, возможно, намного старше его, но наделенная зрелым и каким-то колдовским очарованием. Ее шаг стесняла длинная юбка, и она скорее семенила, быстро перебирая ногами. Кожаный портфель у нее в руках каким-то образом раскрылся, и ветер помчал лежавшие в нем бумаги по улице. Женщина пыталась собрать их с помощью сопровождавшего ее человечка в темной униформе.

— Пожалуйста, помогите мне! — вскричала она.

Эдвард присоединился к ним, и все трое устремились в погоню за бумагами, порхавшими в летнем воздухе, как осенние листья. Улица была пуста, и Эдвард бежал прямо по мостовой, ловко хватая беглые страницы. Усталость прошла бесследно. Славно было размять длинные ноги, которые весь день провели скрюченными у него под столом.

Через несколько минут они собрали все, что выпало из портфеля. Эдвард, тяжело дыша, вручил свою пачку прекрасной незнакомке, как верный охотничий пес, доставивший убитую дичь.

— Большое, большое вам спасибо, — сказала она, тоже с трудом переводя дыхание. — Не знаю, что бы я без вас делала.

— О, не стоит.

— А теперь, пожалуйста, — она положила руку ему на рукав, — окажите мне еще одну услугу. Отвезите меня в гостиницу.

Эдвард заколебался.

— Хорошо, — сказал он, — если только…

— Прошу вас! — Она сжала его локоть своей маленькой рукой, холодной и на удивление сильной. — Мне нехорошо! Этим вечером я просто сама не своя.

Он заглянул ей в глаза. Они лихорадочно блестели, и ее лицо, хотя и прелестное, казалось необычайно бледным по сравнению с темными волосами.