Кодеры за работой. Размышления о ремесле программиста

Сейбел: Как получилось, что вы занялись программированием?

Блох: Так и хочется сказать, что это у меня в крови. Мой отец работал химиком в Брукхейвенской национальной лаборатории. Когда я учился в четвертом классе, он пошел на курсы программирования. Компьютеры, понятно, тогда были большими ЭВМ за стеклом, и надо было отдавать пачку перфокарт оператору. Пощупать их было нельзя, но сама мысль о том, что вот есть такие вычислительные машины, делающие для тебя разные штуки, меня поразила. Поэтому я чуть-чуть поднабрался от отца Фортрана, пока он учился на курсах.

Сейбел: Это какой же год?

Блох: Кажется, 1971. Но по-настоящему я загорелся этим лишь через несколько лет - благодаря системе разделения времени. На Лонг-Айленде был компьютер DECsystem-Ю, которым пользовались все школы округа Саффолк. Другой такой же предназначался для округа Нассау. Сколько известных теперь людей начинали на одной из тех двух машин!

Как только появляется интерактивность, человек сразу загорается. Я программировал на Бейсике, как и все в 1973-1976 годах. Вот тогда уже все было серьезно. Любопытно, что у меня от того времени сохранились программы на телетайпной бумаге Teletype - телетайпы все еще живы! - и глядя на них, я понимаю, что мой стиль был отчасти заложен уже тогда.

Сейбел: Можете ли вы вспомнить свою первую по-настоящему интересную программу?

Блох: 4 июля 1977 года я написал свой вариант известной игры 20Q (Двадцать вопросов) и назвал его “Животные”. Там было бинарное дерево с вопросами типа “да/нет” на внутренних узлах и животными на листьях. Когда программа встречала незнакомое животное, она “заучивала” его название, задавая пользователю вопросы, предполагающие ответ “да” или “нет”. Так она училась отличать новое животное от того, название которого определила неверно. Бинарное дерево хранилось на диске, так что программа со временем становилась “умнее”.

Помнится, подумалось: “Черт, да она же учится!” Это было что-то вроде прозрения. Еще помню, как классе в десятом работал на той самой DECsystem-10. Нам не позволялось писать то, что сейчас называют мгновенными сообщениями, - слишком много системных ресурсов они отнимали.

Сейбел: Как и сейчас.

Блох: Давайте не будем об этом. Мгновенные сообщения - моя погибель. Хотя нет, моя погибель - электронная почта, сообщения - пустяки. Так или иначе, я был непослушным мальчиком, поэтому включился в проект для Лонг-Айлендской математической ярмарки, который я называл “программами межпрофессиональной коммуникации”.

Сейбел: Вы писали эти программы?

Блох: Да, кроме одной, которую писал мой приятель Томас Де Беллис. Интересно, что программа Тома была написана целиком на Бейсике. Она была строчно-ориентированной и использовала для связи файлы. Она не была особенно быстрой или эффективной - но работала! Я написал две - одну строчно-ориентированную, другую с посимвольной записью - на MACRO-10, языке ассемблера для PDP-10. Для связи там использовалось подобие разделяемой памяти, названное “старшим сегментом” (high segment).

Тогда я ничего не знал о параллельном программировании, почти не понимал мьютексы. Но там были буферы сообщений и независимые агенты, которые пытались общаться друг с другом параллельно. Поэтому там имелись состояния гонки, и порой программа теряла символ-другой. Старшекласснику постичь все это было почти невозможно.

Сейбел: Вы сказали, что некоторые элементы вашего стиля проявились уже в первых программах. Какие?

Блох: Стремление сделать программу читаемой. Как говорит Кнут, программа - это прежде всего литературное произведение. Я уже тогда каким-то образом понял, что программа должна быть читаемой. И я сохранил этот подход.

Сейбел: А что изменилось?

Блох: Трудно сделать программу читаемой, когда можешь давать переменным имена длиной только в один символ. Так что сейчас я больше забочусь об именах переменных. Да и вообще, когда берешься за новый язык с новыми свойствами, многое меняется. То, что смутно понимал, укладывается в голове.

Например, правило “не повторяться”. Раньше я куда свободнее копировал-вставлял. А сейчас вообще стараюсь не применять этот прием. Преувеличиваю, конечно, но самую малость. А вообще, как только обнаруживаю, что занимаюсь копированием-вставкой, сразу думаю: “Что не так в моей архитектуре? Как это исправить?” Исправление требует некоторого времени. Я стал строже к себе, и это помогает мне писать качественные программы. Сам себя плохому не научишь.

Сейбел: Если бы вам предложили вернуться в прошлое и начать все сначала, хотели бы вы что-нибудь всерьез изменить? У вас в голове ничего не повредилось от Бейсика? Или от чего-то еще?

Блох: На самом деле, это довольно занятная вещь. Дейкстра, царство ему небесное, по-моему, был здесь в корне неправ. Многие действительно классные программисты начинали с Бейсика, потому что им был доступен только он.