Кодограмма сна

Один из поклонников мультипликационного сериала про Супера попросил его по телефону разобраться с борзописцами, отрекомендовавшись другом Великого Егулы. Друг Егулы – друг Супера, поэтому знаменитый герой согласился выслушать просьбу любителя мультфильмов и комиксов. Пацан утверждал, что ничтожные журналюги этого поганенького изданьица для говнопроизводящих мутантов постоянно восхваляют и всячески превозносят наркоманский фольклор, особенно "САГУ О ЗМЕЕ ГЕРОИНЕ, ЦАРЕВНЕ МАРИХУАНУШКЕ И ИВАНЕ НАРКОМАНЕ", в противовес массовой культуре, как образец искренности и настоящей духовности. От такого известия Супер чуть не подавился листочками из КНИГИ МАЛГИЛ, состряпанной одним настоящим боэтом из разного строительного мусора, остающегося после реализации разных клевых арт-проектов. Листочками герой закусывал вместе со своей сожительницей – современной художницей Авдотьей Стожаровой, чая подъема душевных и физических сил в ее скромной двухкомнатной берлоге на минус восьмом этаже знаменитого ДОМА НА НАБЕРЕЖНОЙ. Дом был знаменит тем, что его домовые все как один были аттестованными сотрудниками спецслужб в звании не ниже капитана.

Авдотья стала стучать герою по спине, чтобы комок бумаги вышел и не мешал нормальной жизнедеятельности любимого организма. Она делала это так громко, что напротив в КРЕМЛЕ от сотрясения почвы проснулся в своей кроватке диктатор Нафаня и стал плакать. Референты и нянька Камилла забегали-засуетились, напугали силовиков, спавших, повешенными на крюках, по причине неустойчивости психики при свете электрической лампочки в чулане. Силовики подумали, что началась Третья мировая война. Желая установить светомаскировку, кто-то из них запустил погремушкой в лампочку, что было абсолютно ни к чему, так как в чулане не было окон, а попал в красную кнопку. О чудовищных последствиях преступной паники для родины Микки – Мауса лучше и не говорить. Но, как говориться, кто с пепси-колой к нам придет, от нее и погибнет…

Комочек бумаги из горла Супера выскочил и убил таракана, мирно шедшего из электрического чайника в хлебницу обедать. Оплакав невинную жертву происков агентов влияния мирового жандарма, героическая чета бросилась на защиту невинно опущенного масскульта. Они очень хорошо смотрелись в предвечернем московском небе. Супер усиленно махал руками и ногами, а Авдотья, сидя у него на плечах, помогала ему рассекать воздух метлой…

Так они и добрались до очага бездуховности в самом центре Третьего Рима, где их настиг звонок Гавиппы.

– Как здоровье тети? – Супер услышал в трубе знакомый до эрекции голос и поскользнулся на очередной свинье.

За Супера пришлось отвечать Авдотье, перехватившей трубу:

– Собирается продавать славянский шкаф…

При этом художница наблюдала, как герой вытаскивает себя за ухо из лужи прокисшего молока и думала, что теперь, кажется, может дать ответ на волнующий всех мыслящих людей вопрос: "Откуда берутся чебурашки?"

52

Биллу повезло. В обмен на два родительских черепа и окурок сигары, от которого дозиметр звенел как сумасшедший, безголовый проводник поезда "Великий Восток" согласился довезти Гейтса до самого Города Большого Яблока. Уже в дороге, проходя мимо купе проводника за кипятком, Билл видел, как тот курил окурок жопой и еще пускал кольца.

В очереди за кипятком Гейтс столкнулся с нищими. Это были настоящие голодные и больные нищие, поэтому они просили милостыню без фантазии и энтузиазма. Подавали нищим плохо. Все берегли шмотки, продукты, алкоголь, медикаменты и прочее на случай набега команчей на "харлеях". Все вышеперечисленное отнимут, а жизнь, может быть, оставят.

Один нищий в костюме от "Версаче" пристал к Биллу. Из его единственной ноздри свисала длинная зеленая сопля. Другая была замурована, вероятно, еще при рождении. Нищий протянул Гейтсу лапу с обрубками пальцев, из которых торчали закопченные когти и сказал тихим загробным голосом:

– Помогите деньгами ветерану Третьей мировой войны. Будьте европейцем…

Это было до того странно, что Билл испугался, бросил свой жестяной чайник и бежал в свое купе. Нищий не преследовал его.

В купе место Гейтса было под скамейкой, но он не полез туда, а решил спрятаться за толстую негритянку, храпевшую на второй полке.