Кое-что из фантастики

Бзудовски вышел навстречу солнцу и увидел бескрайнюю пустыню из пепла и обугленных деревьев, не успев, как следует задаться вопросом – Что тут произошло? – он тут же схлопотал дубиной по голове. Человек, сделавший это, пылал жуткой ненавистью к столь ужасному порождению ада и для пущей верности огрел Бзудовски еще пару раз.

Свист плети, хлесткие, словно пощечина удары по коже, брызги крови, жгучая, адская боль горящих ран. Каждый шаг понуждает падать в рыхлый, теплый пепел и чувствовать вдвойне пронзающую, непереносимую боль. Сплевываешь выбитые зубы, падаешь, а удары продолжают сыпаться отовсюду, тебя вколачивают в землю. Что заставляет подняться, когда каждый шаг тяжел и невыносим?

Этот не то вой, не то плачь обезумевшей в религиозном экстазе толпы, заглушает твое собственное проклятие червем ползущее из едва шевелящихся порванных губ. Проклинаешь и ненавидишь лишь одного, взывая к единому, который в великодушии своем калечит со знанием дела изуродованную плоть.

Плеть рвет с жадностью зверя кожу и мышцы, лицо и глаза заливает горячая кровь. Обессилевшим падаешь в пепел и кажется, что крест этот не по твоему плечу, нет более силы в тебе. Мутнеет в муках сознание и они, бездушные, обезумевшие твари продлевают жизнь до бесконечности, возобновляя истязание с завидным упорством, они так познают мучения человека избранного на эту казнь.

Им праздник, им потеха, их хлебом не корми, дай искоренить наречённое злом. Мучение и боль тела удлиняются, становясь нескончаемым кошмаром минут и часов. Очередной удар плетью разрывает тишину, наполняя ее радостным воплем тех, над кем простерлась десница божия, а твой удел вязкая кровь, пропитавшая тяжкий крест.

Генри Бзудовски мог так думать, его беспощадно, зверски истязали. Любой иной гуманоид уже отошел бы в мир более лучший, нежели эта суровая реальность, но непреодолимое желание жить не угасало в этом парне. Падая и подымаясь, Бзудовски плелся к своей последней Голгофе, оставляя кровавый след, который вскоре исчезнет, собственно, как и балаган достигший своей кульминации.

Боль и безумие, истекающее время забирающее силы и жизнь, он терпел все. Били палками, забивали камнями, затем решили распять, палачи даже рассорились, кто-то требовал сжечь, возникали споры переходящие в перепалки и драки. Суть ускользала, исчадие ада превращалось в мыльный пузырь, готовый лопнуть от плевка. Хотя истязания не прекращались, словно Бзудовски состоял из чего-то большего, нежели эта растерзанная плоть.

Генри здорово исполнял свою роль, тот поток отборной брани имел сотни отголосков эха. Определенно, ополоумевшие дикари, вершившие кровавый суд обогатились множеством крепких словечек. Хотя ему было полностью наплевать, этот еще неклассифицированный мир набитый сумасшедшими приматами, уже был обречен. Обыкновенная автоматическая процедура, при крушении корабля срабатывает аварийный маяк и вскоре всем станет слишком весело, когда полчища всякого земного сброда, куда страшнее преподобного, ринутся с благими намерениями именно сюда.

Бзудовски дико расхохотался, его уже не лицо, а ужасающая маска смерти, из рваной кожи и тканей, кровавая пена, ползущая из этого месива. Перед ними бесновался распятый монстр, призывающий в бреду все силы ада, это они создали его. Жизнь Генри угасала, вскоре это был тлеющий крохотный уголек ненависти, на который упала капля воды, и он с шипением погас.

Время остановилось, определив тем самым финиш, для всех кто находился на холме и у его подножья. В тот самый миг аборигены мгновенно потеряли интерес к результату совершенного действа, где-то на юге прогремел гром, что указывало на близость грозы.

Люди растерянно поглядывали на небо, вслушиваясь, как начинается дождь. Этот далекий шорох и после хлесткий звон смоют и сотрут все следы и воспоминания этой истории, что тут было, а было ли все это, если уже ничего нет. Приближалась гроза.

P.S

Облако планета в нем океаны облаков, парят беззвучно над гладью воды в которой они вероятно видят свои отражения, так было и будет всегда, ни до ни после, всего лишь облака, сейчас и всегда.

Над водой бегают пестрые змейки самых невероятных окрасов, несколько хаотичное на первый взгляд движение заключает в себе решающий момент довольно интересной игры, которая длится не одну сотню лет. Но гуманоиду и прочим данная забава будет не понятна, потому как тут задействованы совсем иные законы, порождающие свои правила.

Играют два облака, но на самом деле это не так, это разумные существа в привычном своем состоянии, конечно, они могут стать и гуманоидами, если сюда явятся подобные преподобному, но их давно не было, да и зачем они?

– Скучные люди – произнесло одно облако с сероватым оттенком.

– Ты повторяешь это уже в тысячный раз – ответило с упреком серебристое облако.

– И буду повторять, сколько понадобится, потому что просто и легко произносится.

– Тогда я выиграю, и великое зеркало покажет мне глубину, а ты не узнаешь, что там прячется.