Кое-что о лампочках и деревьях

– «Сверчок». Лампочка для рабочих, торговцев, матросов и солдат. Для переносных фонарей. Не споткнитесь!………………5 фп.

– «Мистер Слепец». Лампочка для слепых. Не смотрите, что цена ламп снижена вдвое. Разве вы хуже других? Просто порадуйте себя скрипом вкручивания………………2 фп 5 пп.

«Мистер Балб и сыновья» – было указано на плакате, но сыновей поблизости никогда не наблюдалось.

Сам же мистер Балб был обычно занят тем, что скучал, тоскливым взглядом провожая редких прохожих, которых, видимо, по ошибке занесло в его тупичок и которые не обращали никакого внимания на его праздничную (он был уверен, что она весьма праздничная) иллюминацию.

Тремпл-Толл – все же не Старый центр: здесь почти нет квартир с электриситетом, а масло, керосин и даже газ – намного дешевле. Что уж говорить о свечах – вместо одной-единственной лампочки их можно купить целую связку, и еще останется на спички.

Местные относились к стеклянным лампочкам пренебрежительно и недоверчиво: еще бы, ведь те бьются, горят слишком ярко, а еще их заставляет светиться какая-то невидимая энергия, которая идет по тонким медным проводам. Мало кто в Саквояжне мог осознать, как это – заковать в кандалы молнию, чтобы потом зажигать и гасить ее по первому желанию. И это еще если забыть о том мрачном типе, с которым электриситет и все, что с ним связано, ассоциировались. «Злодейские технологии злодея Замыкателя!» – говорили в Тремпл-Толл, и никому не было дела, что электриситет появился задолго до него. Здесь никого не волновало, что в Старом центре все высотные дома-башни уже давно освещены электриситетом.

Вот так и вышло, что электриситетные лампочки в Саквояжном районе были не слишком-то ходовым товаром, но мистер Балб и его мнимые сыновья искренне считали, что вот-вот это переменится и старые линии проводов вновь заработают. Мистер Балб каждый день прикатывал в свой закуток прилавок, устраивался рядом и ждал покупателей, но дожидался, по большей части, лишь презрения и насмешек от соседей по торговому ряду…

…Бикни всего этого, разумеется, не знал и подбежал к тупику Свечного ряда, преисполненный надеждой.

Воришка представлял собой еще более удручающее зрелище, чем обычно: под глазом расплывался пурпурный синяк, котелок и пальто были все в снегу, но он и не думал отряхнуть их. Он торопился и очень боялся того, что мистер Балб уже отправился домой.

И все же то, что он увидел в тупике, заставило его остановиться. Бикни распахнул рот и выпучил глаза.

Тупик был темен, и здесь явно произошло что-то нехорошее. Прилавок продавца лампочек лежал на боку, из сугроба торчал пустой стул, кто-то безжалостно изодрал плакаты, а лампочки… они все были разбиты!

Самого мистера Балба поблизости не наблюдалось, впрочем, по переулку разносился глухой стук, к которому в какой-то момент добавились исходящие словно из колодца крики:

– Помогите! Выпустите меня! Выпустите! Помогите!

Бикни огляделся. Крики и стук раздавались будто бы из-за стены тупика.

Труба!

В стене было пробито большое круглое отверстие, закрытое чугунной крышкой с вентилем.

Бикни схватился за вентиль, крутанул его, и крышка открылась на неимоверно скрипучих петлях.

Из трубы вывалился худощавый мужчина в круглых защитных очках с черными стеклами, в шарфе, намотанном по самые уши, и мятой шляпе-котелке. Пальто вызволенного из трубы человека все покрылось сажей, руки дрожали – на них были странные перчатки из коричневой кожи, при этом пальцы напоминали металлические щупальца, поскольку каждый из них был обмотан медной проволоки.

Оказавшись на свободе, человек в шарфе завертел головой и, увидев учиненный погром, бросился к прилавку.

– Мои лампочки! – возопил он. – Бедненькие! Их разбили! Беда! Беда!

Торговец попытался поднять прилавок, но тот был слишком тяжелым. Бикни поспешил ему помочь, и вдвоем они поставили тележку на колеса.

– Вы мистер Балб, сэр? – спросил Бикни. – Что здесь произошло?

– Я Бартоломью Балб, да, – кивнул торговец лампочками. – А вы кто?

Он с подозрением оглядел Бикни и сморщил нос, отметив его непритязательный вид.

– Меня зовут Бикни. Я пришел к вам за лампочками и… увидел все это. А потом я услышал ваши крики.

Мистер Балб с тоской оглядел тупичок, пальцем приподнял надорванный лоскут плаката на щите.

– Благодарю за то, что выпустили меня из трубы, мистер Бикни.

– Но что здесь произошло?

Мистер Балб тяжело вздохнул.

– Это люди из цеха Борича. Заявились и устроили безобразие! Засунули меня в трубу! Возмутительно!

– Но почему они так поступили?