Кое-что о любви

«Хитрая кокетка, – решил он. – Прогуливается в антракте в надежде… – Оглянувшись назад в главное фойе, он обнаружил, что поблизости никого нет, поскольку зрители уже снова отправились занимать свои места. Бросив на девушку ещё один взгляд, Джек покачал головой. – Странный наряд, однако, – подумал он, разглядывая её строгое муслиновое платье. – Но быть может, во втором акте предлагается художественное чтение и она будет участвовать в представлении?»

– Жизель, моя обожаемая богиня, я весьма рад тебя видеть, – произнёс Джек и, взяв девушку за талию, повернул её так, что она оказалась у него на груди. Не мешкая ни секунды, он закрыл глаза и прижался к её губам алчным поцелуем.

Вырываясь из объятий, она крепкими кулаками молотила его по плечам и сопротивлялась, словно не желала его ухаживаний.

Ах, Жизель, ей нравилось превращать их встречи в борьбу.

Джек притянул её ближе, а потом прижал к стене, удерживая на месте своими бёдрами и прижимаясь к ней напрягшимся телом. И всё это время он продолжал целовать её, играя языком с её языком и покусывая зубами её нижнюю губу, а затем его поцелуй стал ещё более требовательным, и Джек услышал, как девушка тихо застонала.

«С Жизелью не следует тянуть время», – решил он, и его рука, скользнув вверх по её бедру, добралась до талии и стала двигаться выше, пока не накрыла грудь. Его пальцы сдавили ей сосок, и девушка задохнулась, словно девственница, которую никто никогда так не трогал.

Джек должен был отдать ей должное – она была великолепная актриса, потому что снова начала сопротивляться его ласкам. И он решил положить конец её недовольству, как сделал это накануне ночью… Джек пальцами стянул вниз лиф платья, пока не освободил грудь и не получил возможность исследовать её всю.

Он погладил рукой нежную шелковистую кожу, восхищаясь тем, как сосок поднялся и затвердел. Теперь, когда его восставший подстрекатель так дразнил и разжигал, было самое время для борьбы за кулисами, которую она ему сулила.

– Итак, моя любовь, покажи, где мы могли бы на несколько минут остаться наедине, – шепнул Джек ей на ухо, – и я выполню своё обещание посмотреть, как ты испытаешь наслаждение ещё до того, как поднимется занавес.

– Отпустите меня! – в ярости выкрикнула она и снова забарабанила кулаками по его груди.

Виновато бренди или голос девушки действительно был ему незнаком? Открыв глаза, Джек моргнул, стараясь сосредоточиться, и, к собственному ужасу, обнаружил, что женщина, с которой он собрался заняться любовью, вовсе не Жизель.

А затем раздался крик.

Алекс быстро добрался до Ганновер-сквер, хотя по дороге сделал две важные остановки – у «Ранделл и Бридж», разбудив среди ночи бедных владельцев магазина, чтобы купить великолепное кольцо, и у конторы архиепископа, чтобы получить Специальное разрешение.

Он объяснил, что во время его бракосочетания с Эммелин были допущены некоторые ошибки, а он хочет быть уверенным, что его будущий наследник получит все законные права. Архиепископ, благосклонно отнёсшийся к моральным последствиям такого заявления и к репутации Седжуика как благородного человека, подписал документ и посоветовал Алексу привезти к нему леди Седжуик, чтобы быстро и без огласки совершить церемонию.

Алекс поспешил в особняк, намереваясь поскорее завершить дело, но, подъезжая к дому, обнаружил царящую в нём неимоверную суету. У тротуара стояла дорожная карета, и в доме были зажжены, казалось, все свечи. Ещё раз взглянув на экипаж, Алекс узнал в нём старинную дорожную карету своей бабушки.

Бабушка? Нет, этого не может быть. Она никогда не приезжала в город – никогда.

Но здесь был её экипаж, и это могло означать только одно…

– Дорогой мой мальчик, вот и ты! – воскликнула старушка с парадной лестницы, и свора мопсов радостным лаем приветствовала его появление.

Алекс закрыл глаза и застонал.

– Бабушка! – С трудом заставив себя улыбнуться, он расцеловал её в щеки. – Какая неожиданность! – Лучшего приветствия он не смог придумать.

Алекс видел бабушку по-новому и любил ещё сильнее. Бабушка – бывшая оперная танцовщица? Это многое объясняло.

– Не понимаю, почему ты так удивлён, – заявила она и, взяв на руки одну из избалованных собачонок, почесала её за ушами. – Я решила приехать и познакомиться с твоей женой, так как больше не могу оставаться в стороне. Я горевала по твоему дедушке, и печаль не позволяла мне стать наставницей твоей любимой Эммелин. После того как ты уехал, я подумала, что бедняжка остаётся в городе только с женой Хьюберта и с его тёщей, и больше некому представить её обществу. – Она огляделась вокруг и потянула Алекса в дом. – Ты знаешь, я ненавижу плохо отзываться о семье, но леди Лилит и её мать скорее будут потчевать твою наивную Эммелин сплетнями, а не опекать её. И тогда я поняла, что мне необходимо найти в себе силы, чтобы встретиться лицом к лицу с воспоминаниями и вернуться в этот дом. – Она смахнула со щеки одинокую слезу и оглянулась на экипаж Алекса. – Но где же Эммелин? Разве она не с тобой?