Кое-что о птичках

У неё не было детей. Ни своих, ни приёмных. Своих родитьне получалось, а приёмных иметь не разрешали органы опеки.

Так получилось.

И в то же время, у неё были дети. Много детей…

Альбомы с их фотографиями бережно хранились на открытых полках, которыми, казалось, было увешано всё свободное пространство на стенах, и в многочисленных коробках под кроватью.

По вечерам, перед приходом мужа с работы, она любила просматривать эти альбомы и вклеивать новые фотографии, которые он принёс накануне.

На каждого из детей заботливой рукой был заведён большой красивый альбом или маленький альбомчик. На альбомах были названия: «Алёшенька», «Павлик», «Машуня»…

Как такое могло быть? А всё очень просто. Советская сеть бытовых услуг строилась по территориальному принципу и была довольно разрежённой, что предполагало очереди и, даже, давку среди желавших получить эти бытовые услуги.

Поэтому фотографические услуги в то время оказывались считанными фотоателье, которые были загружены с раннего утра до позднего вечера. Одни и те же люди приходили туда целыми семьями, чтобы сделать снимок своего новорождённого ребёнка, потом сделать снимок годовалого чада, потом — когда это чадо пошло в детский садик, потом — когда ребёнок стал первоклассником, потом — октябрёнком, пионером, комсомольцем, выпускником школы, свадебные фотографии… И всем нужны были фотографии на комсомольский билет, на паспорт, на разные документы…

Фотографы не успевали проявлять фотоплёнки и пластины за один день, брали работу на дом. Ждать готовые фотографии приходилось подолгу.

Вот и у нашего фотографа дома была своя фотопроявочная и печатная лаборатория. В углу комнаты, за шкафом и плотными занавесками, висел красный фонарь, а на столе стоял фотоувеличитель. Рядом были всякие ванночки для проявителя и фиксажа. По полкам были разложены баночки с реактивами, стопки фотобумагии готовые фотографии.

Вот из этих-то фотографий и складывались целые альбомы. Жена фотографа смотрела и легко узнавала среди детских фотографий знакомые лица. Видела, как эти лица взрослели с каждым годом. Каждую новую фотографию знакомого лица она просила фотографа напечатать ещё раз — для неё. Или просто отрезала для себя одну, если на листе фотобумаги их было напечатано несколько — для паспорта и других документов обычно печатались по нескольку штук сразу — с запасом.

Иногда жена фотографа узнавала эти лица на yлицe или втранспорте. И тогда, затаив дыхание, она старалась незаметно наблюдать за ними, узнавая, как их зовут, их привычки и увлечения.

О! Она много знала о них. А они о ней ничего.

Фотограф не препятствовал увлечению своей бездетной жены. Для него это была просто какая-то игра. Поначалу он недоверчиво пожимал плечами, когда жена принималась рассказывать потом, что сегодня встретила кого-то из тех, кого он недавно запечатлел на фотоснимке. Потом он молча стал делать все, о чем его просила женщина: печатал дополнительные фото, увеличивали ретушировал их.

А началось всё с фотографии одного очень красивого мальчика, случайно попавшей на глаза жене фотографа в его домашней лаборатории…

Мальчик был именно таким, каким уже несколько лет она представляла себе своего собственного так и не рождённого сына. Он стоял перед её глазами и снился ночами. Он приходил к ней в её мечтах. Она думала о нём почти всегда. Она назвала его Алёшенька, хотя и узнала потом, что настоящего мальчика с фотографии зовут по-другому. Для неё он — всё равно был Алёшенька…Её Алешенка. Во сне он приходил к ней знакомиться и называл её мамой.

С тех пор жена фотографа внимательно просматривала все фотографии, которые распечатывал муж. И когда она находила Его фотографии, то вклеивала их в альбом, который специально завела для этого.

Часто она разговаривала с этими фотографиями, целовала их, придумывала истории про своего Алёшеньку. Конечно, она любила его. Любила той самой материнской любовью, которая не помещалась в её придуманную жизнь и которую не могла подарить своему так и не рождённому ребёнку.

Но любовь её была столь большой, что одного ребёнка для этой любви было мало.

И тогда появились фотографии других понравившихся ей детей. И — другие альбомы…

Самое удивительное, что в этой схеме отношений в семье мужу отводилась роль мужчины — дети у жены фотографа, как в нормальной семье, появлялись через него, от него и при его невольном участии! И далее мужчина принимал минимальное участие во взрослении детей. Ведь советские мужчины — это были, прежде всего, «люди работы», даже можно сказать, «люди с работы», и очень мало — «люди семьи».

Так что, в каком-то смысле, система ценностей в семье фотографане была нарушена, и его это вполне устраивало.

А сам он к этому времени уже был погружён в совсем другую игру. Да, в ту самую игру, которая, помните, называлась «Сейчас вылетит птичка!»