Кое-что о тебе

Колин подобрался. Хоть и прошло три года, официального представления ему не требовалось. Он отлично помнил ФБРовца по широко освещаемому в средствах массовой информации делу Мартино и последующему скандалу с Камерон. Не говоря уж о том, что Джек Паллас был не из тех, кого легко забыть. Колин предпочитал – в буквальном смысле – парней другого типа, но это не означало, что он не мог отдать должное стоявшему перед ним чертовски привлекательному экземпляру. Паллас, с его гибким, мускулистым телом и лицом, которое от чрезмерной красивости спасала щетина, начинавшая уже в девять утра смахивать на вечернюю, был из тех, кто заставляет другого мужчину сожалеть, что он выперся на порог в клетчатых красных кухонных рукавицах.

Однако начинавший оборонительно наеживаться Колин заметил, что агент точно так же изучающе разглядывает его самого. Возможно, скрупулезный осмотр каждого встречного был просто инстинктивной реакцией сотрудника ФБР, но человек, как правило, чувствует, когда его оценивают.

Ощущая себя хозяином положения, Колин вежливо улыбнулся:

– Чем могу помочь, джентльмены?

Взгляд Джека задержался на прихватках. Какой вывод он сделал из увиденного, трудно было сказать.

– Специальный агент Джек Паллас, – достал из кармана значок ФБРовец, – а это агент Уилкинс. Мы бы хотели поговорить с Камерон Линд.

– Она принимает душ. А поскольку отправилась в ванную довольно давно, думаю, ожидание не затянется. У меня там кое-что в духовке, – махнул Колин внутрь дома. – Зайти не желаете?

Оставив дверь нараспашку, он развернулся и направился на кухню проверить фриттату. Вытащил сковородку из духовки, пристроил ее на кухонную стойку и боковым зрением уловил, что агенты закрыли за собой дверь и прошли в гостиную.

Было видно, что Паллас бегло осматривается, наверняка примечая относительную нехватку мебели в двух первых комнатах. Колин знал, что из-за ограниченности бюджета подруга обставляет дом поэтапно. Столовая и гостиная находились на нижних позициях в списке ее приоритетов, поскольку, как объяснила однажды сама Камерон, она редко устраивала торжественные приемы.

Частенько сюда наведываясь, Колин уже привык к скудности обстановки. Единственными предметами меблировки в гостиной были обычное кожаное кресло и лампа для чтения возле камина, а скромный четырехместный стол и стулья в просторной столовой с многоуровневым потолком казались лилипутскими. Колин рискнул предположить, что как раз в эту минуту ФБРовец гадает, по каким причинам владелица такого большого особняка оставила дом полупустым.

– Парни, – стянул с себя кулинар веселенькие рукавицы, – ваше топтание на периферии меня нервирует. Идите сюда – а я схожу, проверю, как там Кэм, и дам ей знать, что вы здесь.

Поднимаясь по широкой лестнице, ведшей наверх, Колин чувствовал на себе цепкий взгляд агента. На втором этаже он свернул в первую комнату направо – хозяйскую спальню. Душ все еще шумел, поэтому Колин постучался и чуть приотворил дверь.

– К тебе гости, детка, – объявил он, стараясь не повышать голос. – С тобой хотят побеседовать из ФБР.

Закрыв дверь, он спустился обратно и обнаружил агентов, ожидавших уже на кухне.

– Еще немного обождите. Кому принести что-нибудь выпить?

– Спасибо, мне не надо, мистер… – Джек вопросительно вскинул голову. – Простите, не расслышал, как вас зовут.

– Колин.

Очевидно, Палласу имя ничего не сказало. А вот на лице Уилкинса промелькнуло узнавание:

– Ну конечно! Вы Колин Маккенн!

Опознанный расплылся в улыбке. О-о, поклонники… Встречаться с ними никогда не надоедало.

– Виновен по всем пунктам.

– Вы показались мне знакомым, еще когда открыли дверь, просто до меня не сразу дошло, – возбужденно качнулся на каблуках Уилкинс. – В газете вы выглядите немного по-другому.

– Это из-за эспаньолки. Неудачный выбор, сделанный под конец третьего десятка. Все пытаюсь убедить издателей поменять фото, но, похоже, оно имеет хороший отклик у аудитории возрастом от восемнадцати до тридцати четырех.

Джек стрельнул в собеседников взглядом:

– Я что-то упускаю?

– Это же Колин Маккенн, – подчеркнул напарник. – Тот самый спортивный журналист.

Паллас покачал головой. Ни малейшего понятия. Колин попытался определить, насколько его задело это дремучее невежество.

– Он ведет еженедельную рубрику в газете «Сан-Таймс», в которой обращается непосредственно к командам – ну, знаешь, «Уважаемый менеджер» или «Уважаемый тренер такой-то» – и дает рекомендации, какого игрока приобрести, кого вводить в начале игры, как улучшить стратегию и всякое такое, – объяснил Уилкинс и повернулся к журналисту: – На прошлой неделе вы написали Лу Пинелле[6] до чертиков обидное послание.

Колин хмыкнул. Его последняя статья разозлила множество фанатов «Чикаго Кабс»[7].

– Это давно следовало высказать. Может, когда люди перестанут платить тысячи долларов за сезонные абонементы на игры клуба, который не побеждал в Мировой серии с 1908 года, у владельцев и менеджеров наконец-то появится стимул собрать бейсбольную команду, достойную своих болельщиков.

Уилкинс окинул коллегу озадаченным взглядом: