Кое-что о Васюковых

— Если ты стыдишься своих родителей, — обиженно сказала мама, — мы уйдем,

8Мы пошли к двери. Вдруг мама потянула носом и сказала:

— Пахнет бензином!

— Здесь нет бензина, — сказал пучеглазый парень.

Но мама уже не слушала. Она закружила по вагону, пока не остановилась перед мотоциклом, что стоял в углу, покрытый брезентом.

— Чья это машина? — спросила мама.

— Моя, — ответил парень.

— Выкиньте мотоцикл! — сказала мама.

— Он очень пригодится нашей бригаде в степи, — начал было парень.

— Я не спрашиваю про степь, — отрезала мама. Лялька подошла к папе. На нее было жалко

смотреть.

— Папа, — сказала она, — ну, сделай одолжение, уведи отсюда маму.

— Что я, желаю тебе зла? — рассердилась мама и крикнула на весь загон: — Товарищи мамы, можно везти здесь бензин?

Мамы зашумели.

— Да нет тут бензина! — сказал парень.

— А я говорю — есть. В мотоцикле! Они начнут курить, и вагон вспыхнет как спичка. Ты слышишь, Васюков?

— Слышу, — ответил папа. — Что же ты молчишь?

— Где огнетушитель? — заорал папа.

— К черту огнетушитель! — крикнула мама. — Надо бежать за начальником станции!

Мама бросилась к двери, за ней папа, за папой я. На перроне играла музыка. Студенты, держа руки в боки, танцевали какой-то танец. Вокруг стояли папы и мамы. Здесь мы и нашли начальника — сухонького старичка в широченных железнодорожных штанах. Большая красная фуражка сползала ему на глаза. Он щелкал по козырьку, и фуражка возвращалась на место. Старичок начальник тоже хлопал в ладоши и поднимался на цыпочки, чтобы лучше разглядеть танцующих.

— Чудесная картинка для стенгазеты, — сказал папа. — Человек в служебное время бьет в ладоши.

— Ладушки, ладушки, — пропела мама, — а в вагонах творится что-то ужасное.

— Где, в каких вагонах? — испугался начальник.

— Вы начальник станции или солист ансамбля песни и пляски? Вы разве не знаете, что у вас в вагонах возят бензин?

— Вы бы еще загрузили состав динамитом. Пироксилиновыми шашками. Тринитротолуолом! — сказал папа.

— Каким тритритрол… — запнулся старик. Он не мог выговорить этого слова.

— Тринитротолуолом, — строго повторил папа. — Если уже разучились говорить, ушли бы лучше на пенсию.

Начальник ничего не ответил. Он поспешил за нами. В вагоне опять поднялся крик. Парень клялся и божился, что в мотоциклетном бачке не бензин, а вода. Старичок отвернул пробку и понюхал. За ним было сунулся я, но мама оттащила меня за воротник и понюхала сама.

— Бензин! — сказала она.

Парень разозлился, отлил из бачка в кружку жидкость и отхлебнул немного. Мама тоже сделала здоровый глоток.

— Ну как? — спросил парень. — Бензин? Мама взяла меня за руку, и мы начали уходить

от мотоцикла.

— Буксы еще проверьте, мадам! — крикнул ей кто-то вслед.

Студенты засмеялись.

— Гы-гы-гы! — передразнил папа. — Остряки-самоучки.

Лялька сорвалась с места и выпрыгнула из вагона. Она побежала на самый край платформы. Мы едва нашли ее. Она стояла, прислонившись к железному столбу, и у нее был такой вид, словно она заболела.

— Ну что ты разнюнилась? — спросила мама. — Чего ты стоишь на самом солнцепеке с непокрытой головой?

— Ах, мама, — сказала Лялька, — зачем вы это сделали? Теперь мне совестно в вагон зайти.

— Совестно? Глупенькая, — сказал папа. — Если бы мы не отвоевали места посередке, его бы захватил другой. Так в жизни всегда бывает.

— Уж лучше ты, чем другой, — сказала мама. Лялька покачала головой.

— Чудачка, — сказал папа. — Надо быть самостоятельной, напористой. Иначе в жизненной сутолоке тебя затолкают.

— Я не хочу толкаться, — сказала Лялька.

— Ты должна понять одну вещь, — сказал папа. — Пока на свете существуют боковые места, приходится бороться за места в середине. Вот при коммунизме, наверно, не будет боковых мест и все будут сидеть посередке. Тогда…

— Довольно. Хватит, папа, — сказала Лялька, и мне показалось, что голос у нее стал какой-то самостоятельный. — Будем прощаться!

Мама не стала прощаться. Она начала объяснять Ляльке, на каких станциях ей можно выходить и где нельзя, какие платья надевать в дороге и какие в совхозе, какие продукты есть в первый день, какие во второй никакие на обратном пути.

— Продукты вам придется взять обратно, — сказала Лялька. — Они не нужны мне. С нашим эшелоном едет столовая и вагон-лавка. Есть врач и аптека.

— А не лучше ли их на всякий случай взять? — сказала мама.

— Нет, не лучше, — сказала Лялька.

— Васюков, зачем же я все покупала? — спросила мама.

— Не знаю, — ответила Лялька.

Она обняла папу, маму и меня и, не оглядываясь, пошла к своему вагону.

— Быстро она закруглилась с нами, — сказал папа.

Мы еще постояли немного и потом вышли на вокзальную площадь. У троллейбусной остановки нас нагнали парни из Лялькиного вагона.

— Возврат за ненадобностью, — сказали они и положили перед нами на землю рюкзак и чемодан.

— Это нам назло, — сказал папа. — Самостоятельность свою показывают.

Папа взял силача носильщика, и тот усадил нас в такси. Мама была очень расстроена.