Кое-что за Одессу

Выходим к памятнику. Императрица – на круглом постаменте. По бокам его стоят: Григорий Александрович Потёмкин – многолетний любовник Екатерины, светлейший князь Таврический, руководивший отвоеванием у турок северного побережья Чёрного моря и его хозяйственным освоением; Хосе Мигелевич де Рибас и Бойонс – покоритель крепости Хаджибей и организатор строительства Одессы; Франсуа Поль Сен де Волан – разработчик первого плана города и порта; Платон Александрович Зубов – последний любовник Екатерины, князь, генерал-губернатор Новороссийского края при основании Одессы.

Любовников у Екатерины было немало. Но практически все они – весьма известные и умелые государственные деятели той эпохи. Похоже, она – в соответствии с весёлыми нравами XVIII века – вознаграждала за высшие заслуги своим телом вместо орденов. Правда, к телу прилагались и немалые пожалования деньгами, землями, крепостными душами. Так ведь и нагрузка была преизрядная: тот же Потёмкин полжизни провёл в разъездах по стране – то координируя боевые действия нескольких армий, то обустраивая завоёванные земли.

Памятник возведён к 100-летию города. В советское время его снесли. В 1965-м – к 60-летию восстания на броненосце «Князь Потёмкин Таврический» – на этом месте поставили памятник участникам восстания, вырывающимся из-под брезента после несостоявшегося расстрела. Сейчас он перенесён на угол Польского спуска и Приморской улицы – к служебному входу в порт.

Памятник основателям Одессы воссоздали в 2007-м. Национально озабоченное подавляющее меньшинство попыталось этому помешать. Екатерину они искренне ненавидят – как ненавидят любого, кто сделал хоть что-то для развития страны: хоть Кагановича, заставившего всех жителей юга Руси выучить искусственно разработанный диалект, хоть Януковича, добившегося наивысших за постсоветское время темпов роста украинской экономики. По счастью, бодливой корове бог рог не даёт. Неоднократные налёты профессиональных украинцев на стройку отбиты русским большинством, включая казаков. Вышиваночникам не удалось даже сорвать митинг при торжественном открытии памятника. И ходит устойчивый слух: их предупредили, что при попытке изувечить памятник все пытающиеся получат аналогичные увечья.

К Сабанееву и Менделееву

От площади отходит Екатерининская улица. Иногда я веду экскурсию по ней в Пале

Рояль и оттуда к театру. Но чаще иду к мосту, переброшенному через начальную часть Военного спуска. Мост назван в честь генерала от инфантерии Ивана Васильевича Сабанеева. Версий происхождения названия так много, что я не рискую остановиться ни на одной из них.

По дороге к мосту несколько красивых зданий – например, внушительный дом треста ЧерноморГидроСтрой. Но главное – школа имени Петра Соломоновича Столярского. Сам профессор, основавший первую в стране специализированную школу для музыкально одарённых детей с интернатом (так что туда принимали детей со всего юга страны), говорил (с акцентом) «школа имени мине». Мемориальных досок в честь великих учеников нет – иначе они давно заняли бы всю поверхность стен, включая окна. Я, увы, лишён музыкального слуха и очень слабо ориентируюсь в музыке, а потому, конечно, помню лишь очень немногих – Эмиля Григорьевича Гилельса, его сестру Елизавету, Бориса Эммануиловича Гольдштейна, Давида Фишелевича Ойстраха, Оскара Борисовича Фельцмана. С некоторыми выпускниками школы Столярского я знаком лично – но не уверен, что они хорошо известны моим гостям, а потому и не называю их.

За Сабанеевым мостом – популярная в Одессе загадка: как пройти с улицы Менделеева в переулок Менделеева? На нечётной стороне переулка находился Жовтневый райком партии (сейчас в этом здании – центр детского досуга, художественная галерея «Мост» и городской отдел культуры). Коммунистические начальники сочли переулок ниже своего достоинства и переименовали нечётную сторону в улицу. Чётная – с домом учёных – осталась переулком. Сейчас на табличках с названием просто не пишут ни «улица», ни «переулок».

Дом учёных находится во дворце одной из ветвей разветвлённого генеалогического древа графов Толстых. Одну из лестниц этого дворца видели практически все: по ней в фильме Георгия Эмильевича Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетёра» герцог Бекингем поднимался в покои французской королевы Анны Австрийской в Лувре.

В доме базируется, помимо прочего, одесская эсперанто-ассоциация. Я так непростительно ленив, что в студенческие годы, хотя и ходил туда время от времени на уроки, так и не удосужился закончить изучение этого языка. До сих пор читаю с немалым трудом – и только со словарём в руках. А уж разговорной практики и вовсе не набрал. А жаль!

Улица Гоголя