Коэффициент дружбы

– Михаил Степанович, по-хорошему, все указывает на Игоря. Похоже, что кто-то с ним договорился, посулил оплату. Он и перевел деньги, куда сказали.

– А он настолько был вхож в дом, что ты ему и пароли все сообщила?

– Так в этом и есть самый затык, – недовольно отмела всякие намеки Наталья. – Я никому и никогда не сообщала пароли. Никогда ни при ком не набирала их. Ну во всяком случае старалась. А уж в банковское приложение точно входила исключительно наедине. Вчера Жанне деньги перекидывала, так девчонки принципиально оставили меня одну. Но Игорь же айтишник, что ему стоит вскрыть приложение.

– Мне кажется, ты слишком высокого мнения о господах айтишниках, – усмехнулся Михаил Степанович. – Ничего не могу сказать про Игоря. Живет здесь не так давно. Тихо, спокойно. Пару раз встречал – здоровается. Помог мне как-то доски разгрузить. На общение не рвется, но и не бежит от него.

– Так что же мне делать? Я нашла тут круглосуточное отделение полиции… Можно написать заявление…В случае чего могу анализы в поликлинике сдать…

– Погоди, не торопись. А если это твои подруги? Та, которая сейчас стала ИО Генерального директора наверняка заинтересована за твой счет дыру на фирме закрыть. А две другие? У них тоже может быть мотив. Ты готова, что это могут оказаться близкие тебе люди?

– Не верю… – замотала головой Наталья, – не думала об этом.

– А ты подумай. Предлагаю сделать так. Я по своим каналам попробую узнать, что там в твоей Каравелле происходит. Они же деньги получили. Точнее, завтра в понедельник бухгалтерия выйдет на работу, увидит их на счете, оприходует каким-то образом. Вот я и предлагаю разузнать, как там отнесутся к свалившимся деньгам. В конце концов, если на эти деньги нет документации, фирма тебе их просто вернет.

– А у Вас есть выход на Каравеллу?

– Найдем. Мир тесен. Ты в курсе, что безопасники все вышли из МВД?

***

В воскресенье утром Игорь проснулся в отвратительном настроении. После того как горилообразная бабища вывалила на него поток брани словно на нашкодившего котенка, он несколько часов, изображая привидение, бродил по своему участку и вымещал зло на ни в чем не повинных деревьях. Благо, у растительных братьев были крепкие нервы и тела.

Ежевечерний обход соседнего участка Игорь решил отменить. Наталья, типичный городской абориген, никак не могла запомнить, что на ночь неплохо бы перекрывать уличную воду, запирать калитку, сарай, внешние двери, а еще хорошо бы посуду и продукты убирать с улицы, чтобы не устраивать дармовое пиршество воронам и чужим котам.

Накануне Игорь краем глаза видел, что подруги сидели допоздна. Основательно накрутив себя, он ринулся высказать мегерам все, что о них думает. Однако, зайдя на пустую Натальину кухню, передумал. Лекцию на тему, что о человеке судят не по его работе, не по его достатку и, конечно, не по одежде, тонкий психолог решил перенести на следующий раз, тем более что неожиданно для себя сам озадачился вопросом: «Что есть главное в человеке?»

Вопрос настолько задел Игоря, что даже во сне он с киркой в зубах искал философский камень, на котором был бы высечен ответ. Поначалу сложившийся жизненный стереотип упрямо подсказывал: «душа», но Игорь не искал простых путей и был ярым противником стереотипов. В итоге к утру неожиданный философ вывел для себя следующую формулу. «Главное в человеке – это его жизненная позиция. Помогает он людям или гребет все под себя. Деньги, зарабатываемые им, на дело тратит или на пьянки-гулянки. Слабых поднимает, чтобы сильными стали, или добивает и шагает по их головам.»

Вспомнив сон и, особенно, свои философские изыскания, Игорь мрачно усмехнулся и отправился на терраску, где у него была оборудована маленькая холостяцкая кухонька. «Упырицы», – сквозь зубы пробурчал он. Злость на вчерашний день, особенно на Наталью, все еще клокотала и выплескивалась из него порывистыми рваными движениями, запустившими целую цепочку неприятностей. «Все они единым миром мазаны», – философ с такой силой плюхнул оставшуюся со вчерашнего дня грязную чашку в раковину, что та, не выдержав столь неделикатного обращения, разбилась. Игорь, чертыхнувшись, собрал остатки чашки и столь раздраженно швырнул их в мусорное ведро, что осколки в отместку резанули по руке. «А ведь Наташка плоть от плоти такая же, как эта мегера Жанна. Только временно отошедшая от дел и немного размякшая. Генерального директора просто так никто с должности не снимет. Значит, было за что. Так ей и надо, – язык, отрабатывая досаду своего хозяина, с утроенными усилиями зализывал кровоточащий порез на правой руке. – Приятная женщина… Хвост распушил… Романтики захотелось! О чем я думал? Она ж работяг за людей не считает.»