Кофе готов, милорд (СИ)

Черт, чем ближе к дому, тем гуще людской поток. Что успело произойти, пока нас не было? Меня толкнули, закружили, притерли и если бы не крепкие объятия помощника, возможно, затоптали бы насмерть. Встревоженные, злые и глумливые лица вокруг не добавляли спокойствия, а потому сердце начало биться чаще, как бы предупреждая о новой беде. И не подвело.

Вплотную к нашему забору стояла растерянная Берта и утирала крупные слезы, катящиеся по уставшему лицу. Белый, но изрядно мятый чепчик косо сидел на небрежно заплетенных волосах, а грязный фартук был наспех подвернут швами наружу, и именно с этой картины предчувствие взвыло дурной сиреной. Плачущая повариха – беда, неопрятная – невиданная доселе катастрофа.

Люди с явным любопытством и каким-то алчным интересом косились на кухарку, но вопросов задавать не смели, обтекая распахнутую калитку. Мы еле протиснулись в приоткрывшийся просвет между телесами каких-то дородных, но не слишком богатых купчих.

– Что? – задала вопрос я, едва добравшись до калитки. Дыхание сбилось, горло зажгло от жажды и холодного воздуха, но я отмахнулась от себя.

– Забрали, Греттушка, – еле слышно прошептала повариха, обессиленно привалившись к опорному столбику, будто разом лишившись сил вместе со словами.

– Кого?

– Миру. Она до бакалеи пошла с утреца, нам знакомец твой горный обещал приправы особые передать, для рыбы уж больно хороши. Вот она и вызвалась сбегать, покуда к обеду готовить не начали. Тока за калитку, как налетели, скрутили, тащить начали. Мужики-то наши увидали, да пока выскакивали, её уже уволочь успели, – глотая слезы тараторила она, беря себя в руки.

– Кто налетел? Бандиты? Враги?

– Соседи. Марта да муж её, и еще двое, которые вверх по улице живут. А снаружи народу уже тьма была, к нам, видно, шли. Все кричали, что грешницу надо каяться заставить, через то им снисхождение божье придет, графиню да графа вернет.

– Что за чушь? Где остальные?

– Чушь, не чушь, а прознали они откуда-то о положении её. О положении и о незамужности, а сие грех и грязь по законам святым. Остальные за ней побежали, да не нашли, видно.

– Ясно. Оставайся здесь, мы вернем её.

Влиться обратно в реку горожан было тяжело, но мы активно работали локтями, не стесняясь отвешивать незаметные пинки особо распаленным персонажам. Выкрики о грешнице и покаянии достигли апогея ближе к храму, когда протиснуться сквозь толпу было практически нереально, а подступиться к паперти и вовсе невозможно.

– Епитимию суровую наложить да в монастырь сослать!

– Вот дурень, ты что ль будешь барыши свои за неё в монастырь платить? Пусть избавляется от приплода да в рабочий дом идет, паршивая овца!

– Жалко такую кроху, хоть и грешна, а всё равно пигалица ещё, пожить не успевшая. Ладно ли это, братья и сестры? Мир к снисхождению призывает, к покаянию, а уж каково наказание для отступницы, пусть святой отец решает.

– И за что горе нам такое, а? Из-за одной дурехи пузатой целая земля главы лишилась. Вот прознал бог, что приютили мы безродную распутеху, осерчал и отнял у нас нашу благодетельницу невинную, госпожу графинюшку!

Уворачиваться от моральных плевков было нелегко, особенно когда близ стоящие люди начали узнавать Ясеня и связывать его с Мирой. Люди активно зашептались и вокруг нас образовался небольшой свободный кружок, позволяющий вздохнуть полной грудью и оглядеться.

– Что здесь происходит? – выпрямилась я, повелительными нотками приказывая объясниться черни перед барыней, отряхнув примятый, но богатый подол платья.

– Суд людской да божий, благородная леди, – торжественно возвестила одна из знакомых рыночных баб под одобрительный гул окружающих. – Узнали мы, что в приличном заведении гнездо греха свилось, оттого и возмущены, собрались здесь для дела правого.

– Что за гнездо? Какой грех?

– К приличным людям девка прибилась, мелкая да скромная на первый взгляд. Все по углам шкерилась и на кухне таилась, посуду намывала. И того не сказывала, что падшая она, да не просто осквернила себя до брака, а еще и приплод нагуляла.

– Откуда узнали?

– Добрые люди сказывали, глаза нам открыли. Мы все молились, чтобы вернулись графья наши живыми и невредимыми, но не слышал нас бог. А как он услышит, коли такой грех великий под боком? Потому и решили мы своими силами грешницу к ответу призвать и избавить нашу землю от проклятия клятового.

– Как избавить? – волосы на затылке зашевелились от ужаса.

– Да сожгут мерзавку, и дело с концом.

Глава 32

Тоненький визг резанул по ушам и вывел нас из вязкого оцепенения. Кричали из храма Великого Мира, двухметровые створки которого начали закрываться. Толпа отшатнулась, в едином порыве сложив руки в молитвенном жесте, а на лицах горожан рождалось религиозное боголепие.

– Мира! – взревело где-то левее и кто-то начал активно расчищать себе путь ко входу в обитель бога.

– Мира! – плотные ряды сомкнулись, не давая мне пройти и вытащить мою служанку, которая больше не кричала, и я боялась предположить, что заставило её замолчать.