Кофе и мед [СИ]

На Элейн была широкая блуза кофейного цвета, длинная тёмно-зелёная юбка из шелестящей ткани, по форме напоминающая тюльпан, и жилет в тон, с очень красивыми янтарными пуговицами. На воротнике поблёскивала брошь из того же камня, изображающая птицу в полёте. Клод Перро оказался более рослым, чем представлялось по описаниям. Стройный, светловолосый, с сияющей и одновременно величественной улыбкой на устах, он напоминал сказочного короля, путешествующего инкогнито. И даже помятый клетчатый костюм не портил впечатления. Для полноты монаршего образа разве что короны не хватало, но воображение с лёгкостью её дорисовывало.

Редко мне доводилось встречать столь самоуверенных с виду людей, чья убеждённость в собственной уникальности не отталкивала, а притягивала. Другим таким был, пожалуй, Эрвин Калле: только он мог с небрежно бросить что-то вроде «Моя новая гениальная картина», и никого бы это не покоробило и не насмешило.

Манеры Клода были немного похожими. Сразу после обмена приветствиями, он обернулся к Элейн и громко, по-аксонски произнёс:

— Видишь, ты говорила, что мы не вовремя. Но леди Виржиния сказала, что рада нашему визиту. Сама подумай, кто откажется принять меня?

Это «меня» прозвучало так, словно его произнесли с большой буквы. Я едва сумела сдержать смешок, а на лице Элейн появилось скептическое выражение:

— Разумеется, дорогой. Кто же захочет так безрассудно рисковать своим временем?

Он царственно выгнул бровь — так, словно перед этим долго тренировался у зеркала — и поинтересовался:

— В каком смысле — «временем»?

Элейн вздохнула, потупив взгляд.

— Боюсь, что попытки выставить тебя из дома заняли бы гораздо больше времени, чем сам визит.

К моему удивлению, Клод не обиделся, а польщённо улыбнулся:

— Это верно, у меня настоящий дар — убеждать людей. Мало кто может устоять перед моими аргументами!

Элейн закатила глаза, а я всё-таки рассмеялась и спросила:

— Надеюсь, мысли о неуместности визита возникли не из-за долгого ожидания?

— Ни в коем случае. Разве что у кое-кого, склонного верить в худшее, — одарил меня улыбкой Клод. На скулах у него пробивался золотистый пушок — слабое подобие бакенбард, и лицо из-за этого казалось немного уже, чем было на самом деле. — А вообще у нас есть интересное предложение. Не желаете полюбоваться цветами в разгар холодов?

— Действительно, интересное, — вырвалось у меня. Да уж, семейство Перро оказалось полно сюрпризов!

В итоге я сообщила в кофейню о том, что прибуду только во второй половине дня, и направилась с Элейн и Клодом в марсовийское посольство. Там в оранжерее вдруг расцвели убранные на зиму розы, а небольшая аллея с апельсиновыми деревцами покрылась нежным белым флёром. Особняк с пристройками, отведённый под дипломатическую миссию, располагался на бульваре Холливэй, который ровно через квартал пересекался с «улицей Искусств», Хайвинг-стрит, а другим концом упирался в площадь с церковью святого Игнасия. Старинных красивых зданий здесь хватало, место было невероятно живописным и к тому же считалось престижным. На бульваре Холливэй располагалось не только марсовийское посольство, но ещё и лотарское, а почти в самом конце — романское. А также торговое представительство Алмании, и это обстоятельство, увы, совершенно вылетело у меня из головы.

Опомнилась я слишком поздно.

Мы отпустили кэб в самом начале бульвара, чтобы немного погулять и полюбоваться громадными чёрными дубами, сохранившимися, кажется, с тех времён, когда на месте Бромли было ещё небольшое поселение. Мы шли, шутливо обсуждая, почему вдруг розы распустились в неурочное время. Клод Перро утверждал, что это счастливое знамение в честь приезда его драгоценной особы. Элейн же словно бы из чувства противоречия мрачно пророчествовала, что-де алые цветы посреди зимы — предвестье войн и прочих бед. Я же искала рациональное объяснение: возможно, в оранжерее некоторое время было холодно и темно, затем неполадку устранили, и растения приняли неожиданное потепление за наступление весны…

…и аккурат в конце особенно прочувствованного пассажа, частично почерпнутого из уроков Паолы по ботанике, взгляд словно зацепился за что-то. Полузнакомое лицо в череде прохожих, тёмные глаза под полями шляпы.

Озарение было мгновенным: мистер Берг!

Несомненно, он. В другом пальто, более дорогом, с оторочкой из чернобурой лисы, с тростью в одной руке и небольшим саквояжем во второй. Элейн заметила мою запинку, проследила за направлением взгляда — и тоже замерла, бледнея.

— Тот человек, — сосредоточенно произнесла она, повернувшись ко мне. — Помните, я говорила про служанку? С ней был точно он.

— Я догадалась. Он заходил ко мне в кофейню, задавал вопросы, — ответила я машинально. — Святые Небеса, не смотрите на него! Давайте продолжим беседу и сделаем вид, что ничего не видим.

До самозваного мистера Берга оставалось шагов двадцать. Элейн изменила своё отношение к тому, насколько опасна Финола и её сообщники, после того как мисс Рич нашли мёртвой. И, ручаюсь, мы бы так и прошли мимо, щебеча подобно птицам, если б не Клод Перро.