Кофе и полынь

— Ну, тут уже супруга — или пора уже называть её вдовой? — поняла, что довольно представлений, — хмыкнул Эллис. — К тому же бедняжку снедали сомнения. Она поведала мне, что супруг отправился в Бромли, чтобы с кем-то встретиться, и просил хранить его поездку в тайне. К кому он поехал, она не знает, но предполагает, что дело как-то связано с неким «ненадёжным человеком» в парламенте. Видите ли, граф бормотал об этом во сне, однако, увы, неразборчиво… О «Клубе дубовой бочки» она ничего не слышала, зато сообщила, когда именно граф уехал. Увы, даты совпадают. В наихудшем случае он сел на поезд вечером, днём прибыл в Бромли, а ближе к вечеру его убили. И знаете, что мне не нравится во всём этом деле? Ну, кроме того, что граф Ллойд имел отношение к снабжению в армии, а значит, был человеком важным?

— Не могу представить, — качнула я головой.

— По моим ощущениям расследование затягивают, — мрачно ответил Эллис. — Нет никаких сомнений, что рано или поздно супруга бы подняла тревогу и заявила бы во всеуслышанье об исчезновении графа. Но он сам попросил её молчать. Значит, дело было деликатное. Сейчас я почти наверняка уверен, что мисс Белл слышала, как графа убили — именно его, а не кого-то похожего… Но тело спрятали — и даже направили телеграмму от лица покойника, чтоб ещё сильнее всё запутать. В других обстоятельствах я бы решил, что убийца так пытается уйти от наказания, но, боюсь, дело совсем в другом. Это убийство — попытка либо скрыть что-то, либо что-то заполучить, и, боюсь, тем, кто за всем стоит, важно время. А пока оно играет против нас.

В задумчивости я опустила взгляд. У меня не было никаких мыслей, что можно сделать — и зачем Эллис всё это рассказывает в таких подробностях. Не для того же, чтоб повеселить меня, право! Графа Ллойда я не знала, как и его семейство, да и в политике не разбиралась совершенно… и чем дальше, тем чаще думала, что такая «политическая невинность» — достоинство.

— Что вы собираетесь сделать? — спросила я прямо.

Эллис подался вперёд, налегая на стол, словно только того и ждал.

— Наведаться снова в «Клуб дубовой бочки», — сообщил он, понизив голос. — И не в одиночестве. Мне нужна ваша помощь, ваша компания… и ваше умение вытягивать из людей тайны. Видите ли, это одно из немногих мест, куда члены клуба ходят со своими супругами. И пока мужчины курят сигары, пьют дорогой виски и обсуждают судьбы мира, их жёны наслаждаются чаем — и сплетнями. Мне они ничего не расскажут, да и к тому же я нуждаюсь не в показаниях, а, скажем так, в случайных свидетельствах: я хочу знать о любых необычайных происшествиях, которые имели место в последнее время. Непринуждённый рассказ, слухи и сплетни… вы понимаете?

Я медленно кивнула.

У тех, кто играл даже маленькую роль в большой политике, повадки были особенные. Пожалуй, даже если бы жёны членов парламента и просто «весьма влиятельных» людей, состоявших в клубе, и знали что-то, они могли промолчать, задай им детектив прямой вопрос. И из страха случайно навредить супругу… и по привычке.

А вот мне могли выболтать — совершенно случайно — какую-нибудь с виду незначительную, но очень важную деталь. Например, что в такой-то день служанка поздно подала чай и выглядела бледной; или что на крыльце кто-то увидел незнакомца, или что прямо к ступеням подъехала большая машина. Что угодно могло стать зацепкой!

Или не стать.

— Понимаю, — ответила я наконец осторожно. — Но не вполне представляю, как туда попасть. У меня, видите ли, нет супруга — члена парламента.

— Большое счастье, поверьте, — мрачно пошутил Эллис. — Зато у вас есть замечательная подруга — леди Чиртон, а её муж как раз просиживает в парламенте штаны. Говорят, что в последнее время леди Чиртон часто видят в «Старом гнезде». Неправда ли, чудесное совпадение?

На то, чтоб всё устроить, у меня ушло три дня.

К каждому человеку нужен свой подход. Иным проще, чтоб их обманули, и таким образом сняли с них ответственность за происходящее; других надо уговорить; третьи делают вид, что ненавидят интриги и манипуляции, но на деле только и ждут, чтобы их вовлекли в игру… Леди Чиртон слыла особой легкомысленной, пустоголовой и слабовольной, а всё из-за миловидного лица, напоминающего сердечко, и больших серых глаз с поволокой. Сложение у неё было хрупкое, а рост небольшой. В компании она чаще помалкивала или ограничивалась восклицаниями вроде «Ах!» и «Неужели!» — а ещё могла расплакаться из одной только сентиментальности. Если мы стояли рядом, то нас нередко принимали за одногодок, хотя на самом деле она уже воспитала двоих сыновей и ровесницей приходилась, скорее, моей матери.

Леди Чиртон недооценивали — а ведь она была одной из немногих, к кому я могла подойти и без увёрток изложить суть дела.

— Ах, — тихонько выдохнула она, и длинные ресницы затрепетали. Волосы, убранные сейчас в аккуратный узел, в зависимости от освещения меняли цвет, и выглядели то рыжеватыми, то прохладно-тёмными. — Значит, вам необходимо попасть в «Клуб дубовой бочки»?